Вопрос терпимости
Вопрос решился быстро.
Усыновлять имеет право каждый достойный человек! Независимо от его предпочтений и хобби, ну если, конечно, эти хобби гуманные. Терпимость и либерализм – законы нашего времени, да и разве не лучше отдать осиротевшего малыша на воспитание прочной и по определению бездетной паре с хорошим доходом, чем обрекать на детство без велика и роликов в традиционной, но малообеспеченной семье? И уж ясно дело, всяко лучше, чем – ну, к примеру: чем отдавать малыша в плохой детдом, где ломают кости, продавать компрачикосам или делать из него таиландскую танцовщицу.
Вопрос решился, и трехлетний Рома был передан Советом Опеки на усыновление двоим замечательным людям.
Сначала он немного путался, как их называть - дядя и дядя, папа и папа? Чуть позже он стал звать их мапа и пама. НЕТ, о НЕТ, приемные родители НИКОГДА не оставляли открытой дверь в свою спальню! И не ходили по квартире в неглиже, и упаси боже – не выражали каких-либо нежных чувств друг к другу прилюдно! Сбивать детенка с его пути – непредставимое зло, преступление! Ромины приемные родители были не только высокообразованными, но к тому же благородными и честными людьми. Недаром они с блеском прошли тестирование в Новом детском Фонде; их педагогическая квалификация и высокие человеческие качества были бесспорны. Они занимались благотворительностью, помогали приюту для брошенных животных, активно участвовали в миротворческом движении. В быту они держались друг с другом и с приемным сыном неизменно уважительно и с большим достоинством. Кандидаты каких-то наук и доценты еще каких-то, они были людьми умными и толерантными – истинная новая интеллигенция! К тому же оба прекрасно зарабатывали, и могли позволить себе и своему обожаемому приемному ребенку намного больше, чем среднестатистическая двуполая семья, в которой женщина зачастую слабое звено; впрочем, иногда это мужчина, а в ряде семей и оба. С тандемом здоровых особей сильного пола, конечно же, никакого сравнения.
Из детского садика Рому забирал или пап, или мап, но чаще они приходили вместе. Потом, в школьное время, мапа и пама Ромочки неизменно сидели рядышком на родительских собраниях, собранные и дружелюбные, и всегда стильно, аккуратно одетые и при галстуках. Они смотрелись прекрасно и неизменно вызывали у всех окружающих симпатию. А по воскресеньям они втроем дружно и весело ходили в зоопарк, в кино и в бассейн. Дома у них было дружеское разделение труда. Ромины домашние обязанности были посильны и непыльны, больше для воспитания; а всю мало-мальски тяжелую работу по ремонту и переноске мебели его родители делали с удовольствием, легко и азартно, поскольку и мам и пап были сильными, физкультурными мужчинами и заботились о своем здоровье; и тому же учили Ромочку, в частности, правильной гигиене и здоровому образу жизни. Он ходил на секцию художественной гимнастики, а когда подрос и захотел на бокс, мап и пап сразу же его туда отвели.
У Ромы было счастливое детство.
Его велосипеды менялись раз в два-три месяца, игровая комната была размером с небольшой теннисный корт. Каждое лето он купался в море и занимался серфингом с папами. Все хотели с ним дружить. Родители тоже были счастливы и поспорили всего лишь раз, когда обсуждали, в какой университет лучше поступать их мальчику, но в конце концов решили, что выбор следует предоставить ему самому. Эти годы были пронизаны счастьем и любовью приемного сына и его воспитателей. Таким образом, участие их троих в пилотном законопроекте оказалось на редкость удачным.
***
Роман учился, рос, мужал. Его привлекали девушки, а вскоре он понял, что по-особому соблазнительны и пикантны девушки не просто любящие-обожающие, а еще и растерянные, плачущие и желательно каждый день разные. Еще они должны были быть стройными, подтянутыми, сильными, с четко определенным размером бюста, спортивными и в меру умными. Но, поскольку таких парадоксальных девушек практически не попадалось, Рома с грустью понял, что его никто не любит.
Не беда!
Он любил жизнь. Он был здоров и полон сил, а еще он любил свободу – во всем: в одежде и в сексе, в увлечениях и в работе. Он умел все. Одевался ярко и эффектно, и мог непринужденно носить все что угодно: пуховый пуловер цвета свеже-вылупившегося цыпленка, рубашку в хохломских цветочках, да хоть голубой свитер с белочкой во весь рост! Внутренняя свобода – это все. Он легко смог бы носить чонг крабен с желтым цветком жасмина в волосах, или сари и чоли, или розовый бурнус и шаровары, просто не хотел шокировать окружающих. Он хотел всего лишь радости и свободы.
А свободы было навалом. Он был обеспечен и получил отличное образование. К диплому ему подарили новое авто и пакет акций модной компании. И далее, год за годом его приемные родители неизменно тепло интересовались его жизнью, радовались его успехам и всегда были готовы пообщаться, посоветовать и поддержать и душевно, и материально. Они были крепки физически и еще не стары, и даже подумывали взять на воспитание еще одного малыша.
***
Работа в Модном доме ему очень понравилась – общение, вращение, веселые интрижки, смех и легкость. Правда, одно время он чуть было не увлекся секретаршей Андрея – плечистой, кривоногой и страшно умной Пушкаревой, но все закончилось как обычно – смехом. И всего лишь однажды довелось ему испытать запредельный ужас: у него - будет ребенок.
А вдруг это будет мальчик?!!
Сын!!!
Он рыдал от облегчения и жалости к себе, когда Вика объявила ему об ошибке – она не беременна. Гильотина оказалась бумажной. Никакого ребенка нет и не было, да его и не могло быть! Он был в этом уверен – не могло! Дети появляются совсем не так, не итогом мимолетной похоти и скользкого барахтанья с... !!! ... Так или иначе, ужас помучил его дней десять и благополучно миновал, и можно стало жить дальше – солнечно, празднично и легко. Жить, и каждый день встречаться, смеяться и болтать с Андрюхой...
Девушки все чаще казались ему похожими на кукол. Ломать их он не решался, поскольку основы УК им неплохо преподавали в колледже. Но ведь можно ломать и так, что внешне не будет заметно – попробуй докажи! Их истерики, слезы, а еще уморительная блажь на все ту же надоевшую тему «я-могу-стать-для-тебя-чем-то-большим» неизменно смешила и вносила позитив в легкое, безоблачное существование Ромы, и так чудесно было рассказывать Андрею о забавных, не слишком умных, зато поистине комичных женщинах, сменяющих друг дружку в ритме чардаша: стоп, мах, поворот, и забудь мой телефон... впрочем, свой номер он не давал ни одной. Расставаться – наука.
В те дни ему часто снилось детство.
Его чистое, прекрасное детство. Он перебирал его по годам и дням. И все чаще вспоминал тот единственный раз, когда видел родителей нежно обнявшимися, это было ночью, в кухне. Пап и пап сидели в трусах и расстегнутых рубашках, пили чай и взволнованно обсуждали, как им теперь следует организовать домашнее питание? Дело было в том, что днем Ромочка побывал в гостях у одноклассника и ел там криво слепленные пельмени, которые варились в большой кастрюле, и та мама ворчала, как ей надоело готовить на этакую толпу, а потом орала, чтобы вымыли за собой посуду. Роме все понравилось, особенно пельмени и вопли, но о вторых он родителям говорить почему-то не стал. Пам и мам тогда решили, что мальчик прав, и на следующий же день Рома увидел одного из мам в фартуке у плиты, с тяжеленной энциклопедией по здоровому питанию в одной мускулистой руке и с половником в другой...