Глава 25. Настоящее

Зималетто с самого утра гудело, бурлило, жужжало и кипело. В преддверии показа все носились и суетились, не смолкали телефоны.

– Кир, звоню сразу, как обещала. Пришел. Да. На здоровье. Нормально, но...Ты только не волнуйся, но ночевал наверняка не дома: он в той же одежде, что и вчера. Что? Ну не сердись, лучше заходи и сама все выясни. Все, пока.

– Девочки, а странно всё-таки, что Андрей Палыч вчера к Ольге Вячеславовне пьяный зашёл. И пробыл ведь недолго, толком не сказал ничего. Сразу за Катькой следом и убежал. Сама Катька молчит, как красный партизан, не колется, разве у нее что допытаешься?

– Катюха наша вообще такая загадочная в последнее время. В тихом омуте… И красоткой стала в считаные дни… Только понять не могу, как у нее в личной жизни. А может, карты разложим?

– Ну что ты, что ты все ходишь тУда-сЮда, как кАрусель? Я тебе белым по-черному гОворю, только в одно ухо вылЕтает. За что только меня Бог закАзал! Как я сегодня буду без моей ОлЕчки, когда крУгом одни дилЕтантисты! Ну что ты рЕвешь, что ты рЕвешь, развела тут мокрость! Все, перЕкур, рыбы мОи, от вас гОлова дыбом!

Андрей застыл в дверях каморки и молча смотрел на Катину спину – пугающе, безупречно прямую, словно натянутая страна, словно пожизненный приговор ему за все прегрешения. Он смертельно боялся не то что ее окликнуть, но даже шелохнуться – ведь тогда она оглянется, непременно оглянется и посмотрит ему в глаза. Что бы он ни прочел  в ее взгляде – обиду, гнев, разочарование, боль, презрение, негодование или, что страшнее всего, безразличие – он опасался лишиться дара речи и обратиться в камень. Когда же Катя вздрогнула, словно почувствовав его взгляд, и резко обернулась, он действительно на минуту онемел, но не потому, что прочёл в ее глазах осуждение, а потому что дух захватило от самих ее глаз, и пушистых ресниц, и всего ее милого, родного облика. Само же выражение ее лица он сейчас с ходу постигнуть не мог – в нем было всего понемногу: и горечь, и пытливость, и осуждение, и даже будто бы облегчение, что он наконец появился, целый и невредимый.

Андрей же был очень серьезен, смущён и взволнован.

Наконец заговорил:

– Катя, доброе утро. 

– Доброе утро, Андрей… Палыч.

– Знаешь, – уже решительнее заговорил он, – я хочу попросить у тебя прощения за то, как вел себя вчера и позавчера, и ещё за многое, и я… Я очень хочу с тобой поговорить, это очень важно. А еще я хочу сказать тебе спасибо.

– Спасибо? За что? – невольно удивилась Катя, поглядывая на него настороженно.

– Что пришла сегодня, несмотря на все то, что я натворил. Ты вполне могла послать все к чертям и больше здесь не появляться, я бы понял.

– Я не могла, как вы выражаетесь, послать все к чертям, потому что это моя работа, от которой, простите за пафос, многое зависит. Сегодня показ и…

– Кать…

– Извинения приняты, а теперь у меня много работы,как, впрочем, и у вас, – в ее голосе снова зазвенели опасные металлические нотки, столь уместные в переговорах и столь убийственные сейчас.

– Кать, – Андрей подошёл поближе и протянул к ней руку, – я просто тебя безумно ревновал, в этом все дело. Я не помнил себя от ревности. А вчера я…

– Андрей, ты здесь? – спросила Кира, ни с кем не здороваясь, с какой-то прокурорской интонацией, ворвавшись без стука и мгновенно оказавшись на пороге каморки. Она выглядела бледной и уставшей, с тщательно замазанными синяками под глазами.

Катя слегка кивнула ей, села за стол и уставилась в компьютер, орудуя мышкой.

– Доброе утро, да, как видишь, – тускло ответил Андрей, словно отбил мячик в пинг-понге, не в силах оторвать взгляд от Кати.

– Я волновалась за тебя: вчера ты не приехал, по телефону говорил пьяный, хамил, дома, судя по одежде, не ночевал… – Кире словно доставляло мазохистское удовольствие говорить все это, делая вид, что Катя – пустое место.

– Да, ты права: я ночевал не дома.

В этот момент обе женщины вскинули брови  взглянули на него по-разному: Катя знала от Федора, где он был, но удивилась, что он рассказывает об этом Кире прямо при ней; Кира же испугалась услышать прямо сейчас откровенное признание, которое окончательно разрушит призрачные надежды на их счастливое будущее. Эти слова Андрея ломали привычные правила игры, сложившиеся между ними.

– Что ж, – усмехнулась Кира, засунув руки в карманы и раскачиваясь взад-вперед как-то очень по-мужски, очень в духе самого Андрея, словно желая взять над ним верх в этой их общей игре, – и ты говоришь об этом так спокойно?

– Да.

– У Малиновского тебя не было, и это мне известно. Андрей, скажи, ты… – Кирин голос сорвался, и Кате захотелось немедленно провалиться сквозь землю: опять ее, вольно или невольно, эти двое сделали третьим колесом в их отношениях. Она устало прикрыла глаза. Может, стоит принять предложение Жюльена и испариться – подальше от всего этого?

– Да, я ночевал у другой женщины. Но не один. Ещё там был Милко.

– Как это?

– Я ночевал у Ольги Вячеславовны.

– Что? – Кира почему-то возмутилась, даже не успев выдохнуть. – Андрей, прекрати паясничать! С какой стати тебе у нее ночевать? Зачем вообще ты к ней поехал? Ты же был абсолютно пьян.

Катя с очень сосредоточенным видом изучала что-то в компьютере, склонив голову.

– Я поехал поговорить с Катей, – ровным голосом ответил Андрей, сверля Катин затылок.

– Вечером, пьяный, после работы?

– Я был не в себе. И мне очень стыдно за свое поведение. Говорил на повышенных тонах, чуть не подрался с ее спутником. Я зашёл извиниться.

Кира саркастически кивнула:

– Понимаю, возникли неотложные рабочие вопросы, как обычно. Что ж, не буду мешать твоим извинениям. Я, очевидно, в них не нуждаюсь.

– Кира, нет. – Андрей досадливо поднял ладонь, но взгляд на невесту так и не перевёл. – Я вел себя как свинья. Извини, что не приехал вчера на вашу с Кристиной и Сашкой вечеринку.

– А Сашки тоже не было, представляешь?

– Правда? Почему же?

– Не счёл нужным объяснить, как и ты. Нашлись дела поважнее. Неприятно, когда не нужна ни жениху, ни брату, не так ли? Зато сегодня он приедет сюда. Обещает сюрприз. Ты рад?

– Безмерно. Кира, – внезапно изменил тон Андрей, наконец оторвав взгляд от Кати, – надо поговорить, вдвоем. Чуть позже я зайду к тебе.

– Вдвоем? А зачем? Говори и дальше при ней, чего стесняться? Разве здесь есть кто-то лишний?  У меня такое ощущение, что Катя не только в курсе всего, но и является причиной всего. В том числе и предстоящего разговора – правда, Катя? – и Кира вылетела из кабинета, хлопнув дверью.

Андрей снова обернулся к Кате:

– Прости. Я не должен был…

– Ничего. Думаю, после показа я перееду в кабинет Ярослава, как и планировала. Так всем будет спокойнее. – Катя встала, повернулась к нему спиной и начала механически перебирать папки на полке.

Андрей пулей подскочил к ней, обойдя стол, и схватил за руку.

– Кать, посмотри на меня. Давай поговорим.

– Позже, в любую минуту зайдет ещё кто-нибудь, – она отдернула руку.

Андрей судорожно сжал кулаки: он чувствовал, что между ними с космической скоростью растет и крепнет Великая Китайская стена.

– Нет. Поговорим сейчас. – он быстро вышел, запер двери в приемную и конференц-зал и снова оказался рядом с ней.

– Хорошо, – твердо сказала Катя после небольшой паузы, повернулась и пристально посмотрела на него. Тогда…
Тогда можно задать тебе один вопрос?

– Да, конечно, – пробормотал он на автомате и почему-то похолодел, предчувствуя, что сейчас ему предстоит очередное испытание.

– Почему ты перестал дарить мне открытки и игрушки?

– Что? – Андрей вспотел.

– Раньше ты всегда дарил мне открытки и игрушки, а потом вдруг перестал. Что изменилось?

Андрей снова хотел взять ее за руку, но Катя ладошкой остановила его, как умела она одна.

– Кать, ты ведь что-то знаешь, да? Ты услышала наш с Ромой разговор?

Катя побледнела, сглотнула, но продолжила, глядя на него прямо и спокойно:

– Пожалуйста, не отвечай вопросом на вопрос. Ты хочешь поговорить прямо сейчас – давай поговорим. Мне кажется, мой вопрос должен помочь тебе начать.

Андрей низко опустил голову. Но никто не обещал, что будет легко. Все правильно. Он присел на краешек Катиного стола и начал:

– Перестал потому, что хотел прекратить игру. Точнее, то, что считал тогда игрой. Кать, перед тобой человек, который ради компании способен на подлость, низость. Я доверил тебе все, а потом испугался – помнишь тот показ, когда за тобой приехал Зорькин и передал свою визитку?

Катя села на стул и медленно кивнула.

– Господи, чего я только тогда себе не напридумывал и Ромку убедил! – мрачно усмехнулся Андрей, – От страха напился тогда. Ведь я не знал иной жизни, иных отношений между людьми и думал, что Коля, зная слишком много про нас, использует тебя, а ты влюблена в него и поэтому…

– И поэтому сделала его финдиром и готова подарить ему твою компанию? Чтобы он обратил внимание на такую дурнушку, как я?

Андрей вздохнул:

– Говорю же, я был циником и идиотом, хотя обычно эти качества плохо сочетаются. Я хочу сказать, что был – точнее, существовал – в плену дурацких стереотипов. Не понимал вообще, что возможна дружба между мужчиной и женщиной. А в женщине видел лишь игрушку, красивую обёртку.

– И в Кире тоже? – не удержалась Катя.

– В Кире… В Кире я видел правильную невесту с внешностью и статусом, а также путь к президентству. Я был в нее влюблен, но ревность и подозрения, ее бесконечный контроль и мои измены, словно ей назло, превратили нас обоих в бесконечно сражающихся друг с другом неврастеников. И я думал, что иначе не бывает. Что отношения между мужчиной и женщиной всегда таковы: отравлены ревностью, недоверием, борьбой, бурными ссорами и примирениями… И больше ничего…

Катя покачала головой. Помолчали.

– Но твои подозрения в мой адрес возникли не на пустом месте. Я действительно не решилась сразу объяснить тебе, почему не смогу обойтись без Коли, почему я должна посвятить его во всё. Я упустила момент, и ты решил, то дело в другом…

– Это не оправдывает мою низость. Я должен был сделать то, что потом и сделал, – познакомиться с ним, подробно все обсудить. И я успокоился.

Катя невольно улыбнулась:

– И что же тебя успокоило?

– Я понял, что он отличный специалист, который помог компании, и твой друг.

И тут Катя почти слово в слово повторила то, что ему несколько дней назад сказал Роман:

– А что, разве отличный специалист и верный друг не может вынашивать коварные планы по захвату компании?

Андрей наконец взял ее ладонь в руки и нежно сжал. На этот раз она не отдернула руку.

– Я увидел, что вы друзья и не любите друг друга, значит, гадание Амуры ошибочно.

Катя усмехнулась:

– Значит, ты был циником, который верил в гадание Амуры и полагал, что украсть у тебя компанию могут только любовники, но не друзья? Это даже романтично…

– Потому что очень быстро именно это стало волновать меня больше всего. Меня уже заботила не компания, а то, что ты можешь любить другого.

– Но я же всегда  говорила тебе, что Коля мой друг. Почему ты не верил мне?

– Привычка к женским интригам и тайнам… Хотя тебе я доверяю настолько, насколько вообще способен со своей чёрствой душой. Женсовет, гадание Амуры…

– Скажи, после того показа ты…

– Не я. Рома. Он меня уговорил…

– "Немного приударить ради фирмы"? – Катя все же вырвала руку, взяла карандаш и стала его крутить.

– Кать, мне нечего сказать в свое оправдание. Я ведь согласился с его  планом, хотя мне было очень стыдно.  Я ничего не понимал тогда, и он тоже. Мы были как недоразвитые подростки. Прошло не так много времени, но мы изменились – оба.

– И поэтому ты все время накачивался виски? Чтобы пойти на свидание с уродиной?

Андрей побелел, вскочил, присел перед ней на корточки.

– Не смей так говорить, слышишь?

– Ну я же помню, как выглядела и как на это все реагировали.

– Кать, я знаю,что очень виноват. Мне было стыдно тебя обманывать прежде всего.

– Ты мне говорил про внутреннюю красоту, про то, что принимаешь меня такой, какая я есть, – ты врал?

После паузы Андрей уткнулся ей в колени:

– Тогда думал, что да. А оказалось · совсем нет. Хотя сейчас все видят, какая ты, но мне очень быстро все это стало неважно.

– Но в моих руках компания, да и отчёты липовые… Может, поэтому тебе было неважно, как я выгляжу? – горько спросила Катя, проведя ладонью по лицу.

– Кать, знаешь, что плохо? Что бизнес и личное оказались слишком переплетены, и поэтому тебе трудно мне поверить.

– Не только поэтому, – возразила Катя и невольно повысила голос, заговорив горячо:

– Прежде всего потому, что ты мне врал. И я имею в виду не только сам ваш гнусный план, но и Романа. Кира говорила, что нас все время трое в ваших с ней отношениях, ну а Роман в курсе наших с тобой отношений. А ведь ты мне обещал, клялся, что он ничего не знает!

– Прости меня, пожалуйста. Но именно поэтому я и перестал дарить тебе открытки и игрушки. Сначала я хотел вообще все прекратить, но потом понял, что не смогу. И тогда я  захотел сделать тебе подарок от себя. 

– От себя?

– Рома, он… покупал для меня эти открытки и подарки. Звучит дико, но я никогда толком не ухаживал за женщинами.

– Да, у тебя получилось сделать мне замечательный подарок, – Катя показала на стол, где рядом с компьютером стоял ноутбук. – И чудесные цветы, спасибо… Итак, Рома… Скажи, он вообще был в курсе каждого твоего шага, да, Андрей? Он ведь придумал весь этот план с дурнушкой-секретаршей и строго следил за его выполнением? – голос Кати снова зазвенел, она попыталась выдернуть руку, но Андрей не дал и нежно обнял ее колени.

– Кать, Рома тоже раскаивается, поверь мне. Послушай, во мне столько всего намешано, но, как ни дико это звучит, вся эта грязная история помогла мне разглядеть тебя и понять, что важно, а что нет. Ведь именно ты – настоящее, ты – правда, ты – вся моя жизнь. Я люблю тебя, и с каждым днём всё сильнее. Я вообще не знал, что способен на такие чувства. Это правда, и ты не представляешь, какое облегчение я чувствую, произнося ее вслух!

Катю вдруг мелко затрясло, она посмотрела на него, и он с ужасом увидел, что в ее глазах застыли слезы. Она была так красива в эту минуту, что он застыл и не мог вымолвить ни слова.

– Не надо, Андрей.

– Кать…

– Погоди. Понимаешь, я экономист. Ты часто мне говорил о любви, когда это вовсе не было правдой, и от этого произошла инфляция – слова обесценились. И я не знаю, как поверить в них снова.

Повисла пауза. Потом Андрей достал бумажный платок, взял ее за подбородок и вытер глаза:

– Пожалуйста, не плачь. Я уже не знаю, что и было правдой тогда, зато точно знаю, что правда сейчас. Может быть, то, к чему мы пришли, важнее того, как все начиналось? Я не могу назвать тебе точный момент, когда все изменилось, когда я тебя полюбил – не влюбился, а полюбил. Помнишь, как говорил Дарси: "Я понял это только в середине пути".

Катя грустно покачала головой:

– Я ещё не простила тебя и ещё не могу тебе поверить. Видишь, я говорю "ещё", потому что я очень хотела бы этого…

– А что для этого нужно?

– Время. И твои поступки. Со словами уже сложнее, хотя говоришь ты так проникновенно, так искренне…

– Потому что это правда. И я знаю: мне ещё предстоит тяжёлый разговор с Кирой… Отмена свадьбы станет для нее ударом.

– Ты серьезно хочешь отменить ее сейчас? До операции отца, до перенесенного на май совета директоров? Именно отменить, а не отложить? Ведь это чревато…

– Да, Кира и Саша могут начать действовать, а они ещё ничего не знают о залоге. Но я не могу больше издеваться над Кирой – и собой тоже. Что бы ни было дальше.

– Андрей, – Катя осторожно погладила его по волосам, – неужели ты начал взрослеть?

Раздался телефонный звонок. Андрей встал с корточек.

– Подожди, – окликнула его Катя, – насчёт Жюльена…

Андрей виновато вздохнул и развернулся в дверях.

– Да, я должен извиниться. Я вел себя отвратительно, чуть не сорвал контракт, и все из-за проклятой ревности…

– Жюльен все знает.

– Я не понял.

– Он навёл справки и выяснил и про залог, и про "Никамоду". Мы с Колей вчера долго с ним говорили. Он вроде бы не собирается предавать информацию огласке…

– Вроде бы???

– Андрей, а что нам остаётся сейчас, кроме того как верить ему на слово? Как ты помнишь, я предвидела, что такое может произойти. Не он первый и не он, боюсь, последний, кто узнал или узнает обо всем.

– И что? Он винит меня?

– Я бы не сказала. Но он зол, что, как он говорит, ты подставил меня под удар.

– Он абсолютно прав, – нахмурился Андрей, – я, как всегда, думал только о себе… Скажи, чего он хочет?

– Сказал, что не планирует шантажировать или мстить, напротив, контракт очень выгоден для их фирмы. Но хочет помочь мне.

– Помочь?

– На случай возможного скандала или шумихи он предлагает мне место в в их филиале в Лионе.

Андрей сжал зубы:

– Похоже, я снова в плену стереотипов, а он рыцарь в белых доспехах. Сам он, наверное, тоже планирует там работать?

– Жюльен полагает, что отъезд в другую страну в случае проблем обезопасит мою репутацию, – сухо отчеканила Катя, вставая.

– Прости, он прав. Снова чувствую себя мерзавцем.

– Может быть, тебе это полезно.

– И ты поедешь?

– Вообще-то я планировала помочь вывести компанию из кризиса, но если…

– Но ты обдумывала его предложение?

– Я много чего обдумываю в последнее время, Андрей. Я изменилась. Вижу, что и ты тоже. Не думай, что я ничего не замечаю. Ты меняешься, но слишком уж все у нас тяжело и непросто. Мне нужно время. А сейчас надо готовиться к показу.

Андрей кивнул. На душе было неспокойно и из-за Кати, и из-за Жюльена. Он интуитивно чувствовал, что тот борется за Катю. А вдруг она решит начать с ним все с чистого листа? Ведь она сейчас в разговоре с Андреем ничего не сказала о своих чувствах. А он и не спросил, дурак… Но в любом случае он так просто не сдастся и сумеет защитить Катю от всех нападок. Обязательно. А с Жюльеном он поговорит.

Уже давно разрывались все телефоны: и в кабинете, и в кладовке.  Андрея вызывали на производство, Катю – в мастерскую. Впереди куча дел, Андрей ещё планировал заехать домой, переодеться перед показом… Надо проследить, чтобы Катя успела пообедать и отдохнуть. Самому ему тоже нужно было подготовиться: возникла идея…

Это был очень беспокойный, суетливый и насыщенный день, полный драматичных исповедей и признаний, причем не только в "Зималетто". К Ольге Вячеславовне пожаловал ещё один нежданный визитёр – бывший муж, которого она не видела без малого двадцать лет. Их разговор – где только она взяла на него силы! – позволил наконец-то расставить точки над i, закрыть, как говорят психологи, важный гештальт, оставив прошлое в прошлом.  Как ни странно, потом она почувствовала себя даже лучше и решила всё-таки приехать в компанию, давно ставшую ее семьёй. Надо помочь с показом, без нее не справятся.

Тем временем  Маша позвонила в приемную Клочковой и после дежурной перепалки сообщила, что в офис прибыл Воропаев.

Отредактировано Бинош (15-09-2023 02:14:30)

Кип, спасибо большое!  Если помнишь, в каноне было два "визита" ВАЮ – до показа (узнал про НМ) и на СД (узнал всё). Но посмотрим, может, здесь я немного отойду от канона.

Ага.

Дорогая Птичка, спасибо огромное, мне очень важны эти слова – особенно от тебя!
Кажется, прямо сейчас я ещё и под влиянием "Аббатства "Даунтон"", которое смотрю впервые в жизни и в полном восторге)

Отредактировано Бинош (15-09-2023 02:02:00)

А это у меня в фике было, кстати, но без джипа – чуть иначе)

Глава 27. Все в сборе
Так вышло, что оставшиеся до показа часы Малиновский неожиданно провел в метании между двумя женщинами Жданова, мысленно костеря лучшего друга на чем свет стоит. Сперва честно приглядывал за Кирой и даже предложил подбросить ее до отеля, где был показ, но та лишь отмахнулась. Потом столкнулся на производственном этаже в коридоре с Катей, но та лишь окатила его холодным взглядом и помчалась прочь.
─ Катя, стойте! Катя! Ну погодите же! Куда вы? Вот упрямица! ─ Рома увидел, что Катя нырнула в какую-то невзрачную комнатенку, и пулей рванул за ней. Это оказалось какое-то тесное запыленное помещение, где на двери была сломана ручка.
─ Роман Дмитрич, вы что, преследуете меня? Оставьте меня в покое. В конце концов, показ на носу.
─ Катенька, нам надо объясниться, вы не находите? ─ еле отдышался Рома.
─ Нет! Не нахожу. По-моему, нам не о чем с вами говорить. Вам пора.
─ Как вы суровы, холодны и неприступны! Но, между прочим, я  хотел попросить у вас прощения.
─ За что же, позвольте узнать?
─ Ну, вы ведь знаете, в чем я виноват, потому и волком глядите? ─ внезапно оробел Рома.
─ Ну, раз уж мы отвечаем друг другу вопросом на вопрос, я все давно хотела у вас спросить, Роман Дмитрич: что это за маска у вас дома на стене висит?
─ Ммаска? Эээ… Это с венецианского карнавала. Дело в том, что…
─ Прекрасно! ─ перебила Катя как-то яростно, словно ее прорвало, словно вскрылся нарыв, ─ что и требовалось доказать. Вы даже не поинтересовались, откуда я знаю про маску. Вас нисколько не удивило, что я бывала у вас дома. Думаю, вам доподлинно известно, когда я у вас была, для чего и с кем. Вам вообще все известно.
После этого резкого выпада она словно выдохлась   и даже почувствовала некоторое облегчение, а Малиновский смутился и, опустив голову, криво усмехнулся и после паузы произнес:
─ Вот за это я и хотел извиниться, Кать. Что судачил о вас за вашей спиной, смеялся, что подначивал… Андрея… Испугавшись из-за этого вашего Николая, я придумал этот план…
─ Я была неправа, что все ему рассказала. Но этот мой Николай принес нашей фирме много денег.
─ Вижу, знаю, да, зря ч вам не доверял и боялся…
─ А еще вы улыбались мне в лицо, вы оба, а сами наверняка подшучивали над моими очками и брекетами…
─ С чего вы взяли? ─ окончательно стушевался Рома, с содроганием вспомнив мерзкий текст инструкции, уже начавший было стираться у него из памяти.
Катя грустно кивнула, словно убедилась в своей правоте.
─ Ну ладно. Думаю, разговор окончен, дел полно, побегу, ─ и она рванула к двери, как вдруг услышала:
─ Кать, не заставляйте меня прибегать к последнему средству.
Любопытство победило, и Катя, подняв бровь, обернулась.
─ Вы меня пугаете, Роман Дмитрич.
─ Да и я сам себя боюсь с некоторых пор… В общем, ладно, придется признаться. Никому еще не говорил, даже, представьте, Андрею. Знаете, какое у меня было прозвище в школе?
─ Теряюсь в догадках.
─ Карлсон.
─ Калсон? Но почему?
─ Я был толстый и, между прочим, носил брекеты. И все надо мной смеялись. Почти все.
─ Не может быть.
─ Клянусь маской Арлекина.
─ Ну раз маской Арлекина… Откровенно говоря, трудно поверить, учитывая, как вы изменились.
─ Люди меняются, и не только внешне, Катенька. Не верите?
─  Пробую поверить. Но все равно ─  знаете, что самое неприятное? Что Андрей наверняка вам все докладывал, отчитывался о каждом своем шаге. Для вас это было какое-то забавное приключение, да?
─ Да, признаю: пока вы с Зорькиным спасали компанию, мы вели себя как два инфантильных придурка. Но потом все изменилось, знаете, и довольно быстро и кардинально. Причем для нас обоих.
─ О чем это вы? ─ недоверчиво усмехнулась Катя.
─  Прежде всего ─  о его чувствах к вам, Кать. И не надо, не надо на меня так смотреть. И качать головой тоже не надо. Я, между прочим, правду говорю. Да, он продолжал со мной советоваться как с другом, ибо, как ни смешно, опыта у него в ухаживании кот наплакал, но откровенные разговорчики и стеб как-то ушли, да и я, как вы знаете, уже не тот, что прежде, побывал, можно сказать, между небом и землей ─ как в прямом, так и в переносном смысле…
─ Да уж, подаренный вами томик жизнеописания Цветаевой поразил меня в самое сердце. Такого я точно не ожидала.
─ Вот видите. Даже я небезнадежен, как и мой импульсивный, долго соображающий друг. Вам-то хорошо, в вас всегда был этот стержень и сила, а мы все тряслись, как былинки на ветру, пока не окрепли, не возмужали…
─ Да вы, оказывается, поэт, Роман Дмитрич, ─ невольно улыбнулась Катя, ─ пытаетесь убедить меня, что действительно изменились?
─ А что, неужели незаметно? По нам обоим? Дайте нам шанс, а? Ну как я могу искупить свою вину?
Катя задумалась, скорчила забавную гримасу, уперла руки в боки:
─ Знаете что? Есть одно поручение. Хотела адресовать его своему непосредственному начальнику, но он отъехал, а вы здесь, к тому же сами спрашиваете… Пригласите женсовет на показ, а? Девочки так много работали, а Урядов специально еще Тропинкину загрузил, в отместку, надо спасать ее и их всех…
Рома вздохнул и почесал затылок, представив себе лицо и без того расстроенной Киры. Вот попал так попал! Меж двух огней, можно сказать. Он решил предупредить Катю о душевном состоянии Киры, но не рассказывать о его причинах: это дело Андрея, и никого иного.
─ Видите ли, Катенька, я бы с радостью, но Кира Юрьевна… Он сейчас очень не в духе. Как бы не случилось скандала…
Катя мгновенно погрустнела.
─ Да, конечно, я понимаю. Не переживайте, я пошутила. Но помогите хотя бы вырвать Машу и девочек из лап Урядова!
─ Кайн проблем, будет сделано! Но, возможно, и с показом что-нибудь придумаем. Ну что, мир, Катерина?
─ Хм, пока рано об этом судить. Посмотрим на ваше поведение, Роман Дмитрич. Кстати, интересно будет увидеть лично причину ваших кардинальных изменений. Уж извините, слухами земля полнится, до меня тоже что-то долетает.
─  Эээ… Надеюсь, вы скоро познакомитесь и понравитесь друг другу. В вас есть немало общего.
─  Надеюсь, это комплимент.
─  Можете даже не сомневаться. Кстати, надеюсь, приглашение Николаю на два лица вы передали?
─  Да, благодарю вас. Ну что ж, поспешим на административный этаж ─  нужно, чтобы вы помогли убедить Киру приструнить Урядова. Времени уже в обрез.
И они покинули странное помещение со сломанной дверной ручкой. И даже вполне мирно поднялись в одном лифте. И смогли нейтрализовать Урядова…

Отель, огни, праздник… Милко и Мишель под руководством неугомонной Юлианы репетируют не только показ, но и благотворительный аукцион украшений после него. Катя чувствует себя страшно неловко: ведь ей отведены два нежных, воздушных платья ─ розовое из шифона и бежевое из органзы ─ и два комплекта украшений: Жюльен с трепетом снова протягивает ей те самые бриллиантовые сережки, которые так ей понравились на вечеринке Волочковой  и одну из которых она чуть не потеряла…

─ Юлиана, я не могу.
─ Катюша, опять мандраж? Ну что с тобой?
─ Да нет, понимаете, это все не для меня. А вдруг я поскользнусь и кааак навернусь со сцены? Вы... вы просто не видели, как я чуть не запорола тот первый показ Андрея… Палыча, когда только устроилась на работу. Думала, меня сразу и уволят. Такой позор был!
─ Подумаешь, с кем не бывает. Между прочим, у того показа была чудесная пресса. Все решили, что так и задумано. Отнесись к этому с юмором, позволь себе право на ошибку, представь, что ты тогда сыграла роль клоуна, всех развеселила, сняла напряжение. Ты тогда была человек из другого мира, действительно очень далекий от всего этого. А теперь не так ─ надеюсь, и моими усилиями в том числе. Не станешь отрицать?
─ Нет, но…
─ Никаких но! Просто представь себе, что это еще одна твоя роль. Знаю, знаю, сейчас ты скажешь, что вся эта шумиха не для тебя, но… Сегодня такая игра. И потом: ну разве хоть чуточку не приятно поблистать, половить на себе восхищенные мужские взгляды? Ой, это кто это у нас покраснел, глазки опустил?
─ Юлиана, вы меня смущаете.
─ А ты будь смущенной принцессой ─  застенчивой, но гордой, с прямой спиной и независимым взглядом. Как гласила старая реклама, ведь ты этого достойна! Так, все, передаю тебя в руки нашего маэстро… Ольга Вячеславна, дорогая, а где Милко?
─ Да валерьянку пьет, опять все не так ему. Катерина, иди сюда, дай кое-что поправлю.
─ Олечка Вячеславна, как вы? Все никак не могу поверить, что вы приехали.
─  Да я лучше всех, Катюш, не переживай. Ну куда я без всех вас ─  да и вы все без меня. Все же развалилось бы. Ничего, еще немного ─  и все будет готово.
─  И вы отдохнете, слышите?
─  Да, мальчики меня уже грозили в полноценный отпуск отправить, даже пансионат какой-то ведомственный присмотрели… да стой ты прямо, не крутись.

Андрей уже летал по залу, бодрый, свежий, подтянутый, наладил видеосвязь для родителей, по телефону пообещал им прилететь почти сразу после показа. Журналисты с интересом поглядывали то на него, то на мрачную одинокую Киру с бокалом, справедливо предвидя пищу для скандальчика, но оба они категорически отказывались давать комментарии. То Рома, то Андрей, то подоспевший Александр, то Кристина пытались отвадить Киру от выпивки, но безуспешно. Кира пока ничего никому не сказала об отмене свадьбы, но было четкое ощущение, что она просто выжидает наиболее подходящий момент и готова огорошить всех сразу, включая и Марго с Павлом по ту сторону экрана. Ситуация казалась тревожной, но Андрею пора было открывать показ и говорить речь, поэтому пришлось оставить все как есть.
Тем временем на вечеринке появились и Зорькин с Мариной, и женсовет в полном составе, и даже почему-то Федор, причем у последнего был очень довольный и слегка заговорщический вид. На вопрос раздосадованной отсутствием кавалера и нападками Воропаева Клочковой, что они все здесь делают, курьер лишь загадочно улыбнулся, уселся на стул и с хозяйским видом положил ногу на ногу. Не хватало только сигары в зубах. 
В это время в зале появилась необычная пара: молодая женщина в маленьком черном платье и с красиво убранными волосами, робко улыбающаяся и оглядывающаяся по сторонам, а вот ее спутник… Спутник быстро ее покинул и побежал, в коридоре уткнувшись кому-то в живот.

─ Привет, ты кто? ─ спросил ошарашенный Малиновский, разглядывая столь юного посетителя. Что он делал на показе моделей? Не то чтобы у них там царил разврат, в этой коллекции все вроде бы выглядело вполне целомудренно, но все равно странно.
─ Я Миша, ─ ничуть не смутился мальчик, дружелюбно протягивая ему ладонь.
─ Очень приятно, Роман, ─ машинально откликнулся тот, поживая маленькую руку. ─ А ты с кем здесь, мой юный друг?
─ С мамой. Приглашение на два лица, а меня одного дома оставлять она не хотела. Ну и вот.
Рома замер, пораженный внезапной догадкой.
─  Все понятно, Миша. Скажи, а маму твою  случайно не Жанна зовут?
─ Случайно Жанна. А вы что, знакомы?
─ В некотором роде.
─ Постой! Я туалет ищу. Ты мне не поможешь?
Рома в который раз за сегодняшний день вздохнул и снова протянул Мише руку:
─ Конечно. Пойдем.
Между тем Воропаев пытался подсунуть Клочкову какому-то своему дружку-бизнесмену, напомнив, что тот любит брюнеток. Тот подтвердил, что вкус его не изменился, однако при этих словах уставился вовсе не на Вику, а на Жанну, мило беседовавшую с Кирой у бара. Кира, казалось, слабо отреагировала на явление женсовета, как и на попытки Кристины и Саши ее как-то расшевелить. Появление Жанны ее немного обрадовало и ненадолго вывело из ступора, но, когда Рома с Мишей вернулись и подошли  к ним, она кивнула и довольно быстро заняла место в зрительном зале, взяв с собой очередной бокал и не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Ромы.
─ Привет. Отлично выглядишь,  ─ выпалил Рома, повернувшись к Жанне, и тут же мысленно отругал себя за банальность.
─ Спасибо. Вижу, ты уже познакомился с моим сыном?
─ Да, мы буквально столкнулись в коридоре. Мы мило поболтали, и я проводил его в уборную. Весьма рассудительный молодой человек.
─ Слушай, спасибо большое, что помог ему освоиться! Ничего, что я его сюда привела? Он вообще довольно тихий товарищ. Хотя и любопытный.
─ Правильно сделала. Сейчас познакомлю тебя со своим другом, по совместительству президентом «Зималетто».
─ Мама, а Рома что, Карлсон?
─ Ой, извини, я ему немного рассказывала о наших школьных годах чудесных, ну так, в общих чертах…
─ Да ничего, я сегодня уже нарушил обет молчания о своей школьной кличке. Так что, Михаил, похож я на Карлсона или нет?
─ Если честно, внешне ─ нет, а по характеру ─ может, немного. Мне кажется, с вами тоже не соскучишься. Только бы от мамы потом не влетело…
Рома еле успел познакомить Жанну с другом, когда Андрей, наконец получив от Милко сигнал, что все готово, легко вскочил на сцену и заговорил, улыбаясь, а  в глазах горели лукавые огоньки. За ним наблюдали сотни глаз: некоторые из-за кулис, кто-то из зала. Произнеся вводные слова и сорвав аплодисменты, он так же легко соскочил со сцены, встал неподалеку от Ромы и занял наблюдательную позу.

Показ начался.

Кип, спасибо, очень рада, что тебе понравился их диалог! Он прорвался сам собой, и мне почему-то увиделось, что это произойдет именно на производстве, в той самой каморке))

Глава 29. Реванш
Кип, не обессудь, я тут придала ВАЮ пару человеческих черт) Но общая канва его поведения осталась прежней))
***
Кира лениво потянулась и по очереди приоткрыла глаза.

– Который час?
– Доброе утро! Точнее, день. Полпервого. Выспалась?
– Ещё не поняла. А мы когда вернулись?
– В четыре. Ты уже почти спала, я тебя отнес в спальню.
– А… я… – Воропаева приподняла одеяло и слегка покраснела, разглядывая свою кружевную пижаму.
– Нет-нет, ты умудрилась сама переодеться и тут же провалилась в сон. Я не подглядывал, клянусь.
– А… телефон?
– Уже зарядился.
– А… ты?
– Отлично устроился на диване. Как тебе вчера?
– Ты знаешь, очень стильно, приятная музыка, хотя клуб и не в самом презентабельном месте.  Только открылся, да?
– Да, и я хорошо знаю владельцев и организаторов концертов. Качественная музыка гарантирована.
– А вот кино уже слабо помню, задремала. Зато помню официантку в восточном стиле и орнамент на стенах.
– Но ты так ничего толком не съела, только медитативно потягивала чай из пиалы…
– Зато теперь я голодна как волк. Ты, наверное, тоже?
– Не волнуйся, я уже кое-что заказал – и, признаться, немного похозяйничал у тебя на кухне. Не против?
– Неужели что-то нашел? – вдруг прыснула Кира.
– И немало. Пора протестировать, думаю.
– Господи, какое счастье, что сегодня выходной! Никуда не надо нестись! Не хочу никого видеть, особенно некоторых. Укрыться пледом – и носу не высовывать.
– Намек понял. Удаляюсь.
– Да нет, Никита, я вовсе не о тебе! Просто… Вдруг тебе пора? Дела там, работа… А тут я со своими проблемами…
– Нет, Кира Юрьевна, представь себе, у девелоперов тоже бывают выходные. И вообще, основанная работа у меня сейчас в Праге, так что…
– Вот и отлично! Тогда сейчас устроим настоящую трапезу! Молодой человек, отвернитесь, пожалуйста, я стесняюсь. Мне надо принять душ и вообще привести себя в порядок.
– Слушаю и повинуюсь, слово леди – закон. Пойду пока все разогрею.
Кира смотрела на удаляющуюся спину Никиты, когда ее телефон завибрировал...
***
Двое молодых людей пытались быстро ликвидировать последствия катастрофы.
– Ох, Мишундель, как же это тебя угораздило… Да и я куда смотрел… Хорошо хоть, что сегодня выходной и в школу не надо. Мама скоро с дежурства вернется?
– Еще минут сорок у нас есть, думаю. Да мы оба тут постарались, Карлсон, поэтому получилась просто адская смесь. Сперва ты подсолнечное масло разлил, потом я прямо в эту лужу разбил  банку с бабушкиным вареньем. Идеальный каток!
– Ладно уж, остряк. Тряпку держи. Картина маслом: Малыш и Карлсон готовят оладьи. Эх, варенья жаль…
– Не боись, еще есть!
– Как думаешь, мама нас не сильно отругает?
– Не знаю. По настроению. Но вообще, думаю, она сразу спать заляжет. Главное  – не слишком напугать ее. А можно с порога переключить внимание на  что-то хорошее. Например: смотри, что мы вчера купили!
– А ты, я смотрю, тоже интриган, мы прямо одна команда.
– Кто-кто?
– Потом объясню. Но идея-то неплохая. Только не «что мы вчера купили», поскольку, кроме пиццы и другой вредной еды, мы вчера ничего особенного не купили. А лучше «сколько денег мы вчера собрали для твоего Фонда отказников».
– Ты прав, это намного круче. Ни в какое сравнение. У тебя ничего не горит?
– Тьфу ты! Переворачиваю…
Жанна как раз успела к завтраку, который удался на славу. И вовсе она не ругалась, наоборот, растрогалась. Ей казалось, что она, суровая, курящая, слишком умная, трудоголик, не очень вписывалась в эту семейную идиллию, но было приятно расслабиться и на время обрести мягкость и легкость. Миша как раз уговаривал маму поспать, а Малиновский мыл посуду, когда телефон высветил до боли знакомый портрет и вывел не менее знакомую мелодию. «Да, дружок, умеешь ты, однако, выбрать момент…»

***
На пушкаревской кухне с утра пораньше, сразу после завтрака, закипела работа: раз уж начальник дал всем, включая Катю, выходной после показа, самое время заняться домашними делами. Все содержимое холодильника и шкафчиков было выставлено на стол, все подвергалось тщательной ревизии. К своему ужасу, Елена Александровна обнаружила в одной из круп моль и долго причитала по этому поводу.
— Да тише ты, мать. Главное – ликвидировать очаг бедствия. Подумаешь, моли тоже кушать хочется. Вот ведь настырная, все прогрызла. И прожорливая. Кого-то она мне напоминает своим нахальством. Кстати, где он, наш герой? Второй день не вижу его. Как поесть, так он первый, а как убраться помочь… Вчера вечером почему к нам не зашел отпраздновать после показа?
Катя нахмурилась. А и правда, про Кольку-то она, к стыду своему, совсем позабыла. И вчера как-то рано он исчез – или это она его выпустила из виду? И не звонил… Впрочем, сотовый-то у нее разрядился, а на зарядку поставить забыла – так и вырубилась давеча поздно вечером за кухонным столом рядом с папой, бедная мама потом всех укладывала… А городской… Катя с тоской наблюдала, как мама, в порыве вернуть звание лучшей хозяйки, слегка покусанное молью, в который раз судорожно протирает вытащенный из розетки аппарат и трубку…
– Мам, пап, да Колька просто дозвониться не может. Сейчас придет, сами увидите.
И, словно в подтверждение ее слов, раздался звонок в дверь…
***
Так бывает: один – любимый и единственный сыночек, другой возится с сестрами, пока отец в отключке. Один – легкомысленный гуляка, всеми обласканный солнечный баловень судьбы, другому всю жизнь приходится много учиться и горбатиться, одному за его обаяние прощают любую пакость, другого недолюбливают; наконец, один получает и компанию, и помощницу –  да еще какую помощницу – другому же остается довольствоваться язвительными подколками и дивидендами, да еще наблюдать, как тот, первый, издевается над его родной сестрой. А как хотелось плюнуть и забрать уже акции, покончить со всем этим. Подумаешь, «Зималетто», компания предков, семейный бизнес… К черту все!
Но – не вышло. Пока не вышло. Павел заболел, сейчас не до резких телодвижений. Через полгодика, пожалуй. Если за это время Андрюша не угробит дело отцов окончательно. Впрочем, царевна-лягушка не даст. Все в порядке, выплаты поступают исправно. А какой показ, шикарный, блестящий, да и сам наш всеобщий любимец сияет, как начищенный пятак. Сколько же денег угрохали. Одно шампанское чего стоит. Стали бы так разоряться, будь в компании проблемы.
Спиртное немного развязало Воропаеву язык, и он скуки ради разговорился с давним приятелем Сафроновым, пожаловавшись тому, что пока не сможет забрать акции.
– Ну, ясное дело, Сань, акции ты сейчас забрать никак не можешь, при всем желании, – понимающе и слегка вальяжно поддакнул Сафронов, но что-то неприятное в его интонации резануло Александра. Он отмахнулся было и сделал еще один глоток.
– Ну да, Павла нельзя сейчас нервировать, скоро операция… – машинально пробормотал он.
–  Само собой. Поэтому и про залог информацию вы пока придерживаете? – ухмыльнулся  его приятель. – И правильно: сердце дело тонкое, вот у моего дяди…
– Стоп. Не понял. Ты о чем, какой залог? – прорычал Воропаев.
–  Ну, Сань, передо мной-то можешь не придуриваться, я молчок, это ваши дела, семейные, что ж я, не понимаю? Только мне уже некоторое время известно, что «Зималетто» – банкрот.
Это липкое чувство тревоги и одновременно стыда, когда чувствуешь, как что-то важное уходит из-под контроля, а еще – что так быть не должно и над тобой будут смеяться: примерно как в молодости, когда позвонила из школы учительница и сообщила, что отец пришел забрать девочек пьяным. Пришлось срочно срываться из института и ехать в школу… Воропаев, впрочем, быстро стряхнул морок и равнодушно поинтересовался скрипучим голосом:
– А ты откуда знаешь?
– Прочел в «Вестнике», конечно.
Александр фальшиво посмеялся, попрощался с Сафроновым, поставил на стойку бокал  и, быстро набирая чей-то номер, поспешил удалиться  – он все выяснит как можно скорее.
И наконец-то возьмет реванш.

Отредактировано Бинош (23-11-2023 12:27:52)

Кип, большое спасибо! Ну да, что я показала его человеческие переживания, идущие из детства) Но, как я и написала, общий вектор сохранила и даже, кмк, усилила: зависть как движущий мотив)
Спойлер: все будет хорошо
Большое спасибо за поддержку, психологически непросто возвращаться после перерыва. Но я всё время обдумывала, что и как дальше. Надеюсь также, что Малыш и Карлсон тебя повеселили)

Нее, моль не из холодильника))) Все смешалось в доме Облонских))))