Мне в этой фразе чудятся «волнистые попугаи» 🤣🤣🤣
Мой единственный опыт встречи с попугаем(говорящим) был в детстве. Я уронила клетку с большой высоты, и загнала бедолагу в самый угол.
Он потом все время орал протяжно, когда меня видел 

Тоже вариант))

Обоих. У меня с попугаями теперь взаимная фобия)

Продолжаем)

-8-

За окном кружил листопад — желто-красный, депрессивно-парадный. Порывистый ветер ударялся в стены, отскакивал, вгрызался в верхушки деревьев, летел дальше, раскручивал провода.

Андрей сидел в кресле неподвижно и смотрел на дверь. Горячая чашка грела руку. Запах кофе и монотонный гул компьютера возвращали иногда к реальности — на время, пока воспоминания вчерашнего вечера не врезались в память снова.

Он вчера целовался с Катей.

Боже, тут и двадцати кружек кофе не хватит, чтобы прийти в чувства.

Он признался ей в любви.

Он. Ей. Признался в любви.

Ходить по кабинету хаотичными зигзагами, говорят, полезно, говорят, это позитивно сказывается на президентской нервной системе. Андрей Жданов за это утро нарисовал шагами полную схему муравьиного метро в своем кабинете.

Он приехал сегодня в «Зималетто» в семь утра — даже раньше, чем обычно приходят уборщицы — в катастрофическом раздрае. Эмоции буквально разрывали его изнутри, самые противоречивые чувства сдавливали грудную клетку. Андрею хотелось кричать, крошить что-нибудь, разбивать, кого-нибудь увольнять, принимать на работу, а потом опять увольнять, но... но больше всего хотелось увидеть, наконец, Катю.

Где ее носит? Почему она не приходит на работу раньше, например, на час, а лучше - два?

Боже... Он целовался. С Катей Пушкаревой.

Где тут ближайшая крыша? Где магазин табуреток и мыла? Он не вынесет больше ни секунды ожидания.

Андрей вскочил на ноги, обошел стол, замер.

Но она тоже призналась ему в любви. Сама. Почти сама...

Черт. Еще этот дурацкий спор. Зачем он спорил? Почему? Дурак.

Стоп.

Катя, правда, в него влюблена?

Стремительный удар под дых согнул пополам, подкосил ноги. Андрей оперся руками о стол, медленно опустился в кресло.

Почему вчера все казалось таким простым и понятным? А сегодня... А сегодня буквально выворачивает наизнанку от ужаса, от дикого ужаса только от мысли о том, что с Катей у него, кажется, действительно, все серьезно.

Допил холодный кофе.

Настолько серьезно, что он трясется сейчас как пятнадцатилетний мальчишка.

Дверь распахнулась так неожиданно, что Андрей даже на несколько секунд перестал дышать.

- Доброе утро, Андрей Палыч, - сказала Катя, глядя на замершего в обнимку с клавиатурой начальника.

- Доброе... Катенька, - кашлянул.

- Вы сегодня, - посмотрела на свои часики, - рано.

- Вот, - выронил клавиатуру, схватил первый попавшийся документ. - Решил поработать.

Катя кивнула, нервно провела пальчиками по шарфу.

- У меня тоже, - пожала плечами, смущенно улыбнулась, - дел полно.

Поправила съехавший берет.

- Пойду, - посмотрела на Андрея долгим взглядом, - поработаю.

Ветер за окном взвыл, просвистел вдоль стекла, подхватил налитые серостью тучи, понес их в сторону Кремля.

- Пойду, - выдохнула.

Зашагала к каморке.

- Конечно... Кать, - крикнул, когда она уже взялась за дверную ручку.

- Да? - обернулась.

- Кать, а... - отъехал от стола, запутался в кресле. - Кать, я...

Дверь кабинета с грохотом распахнулась.

На пороге стоял взлохмаченный Малиновский.

- Андрей, нам нужно срочно поговорить, - закричал он.

- Я пойду, Андрей Палыч, - тихо сказала Катя. - Доброе утро, Роман Дмитрич, - вскинула кулачок.

- Катенька, доброе утро, - улыбнулся.

Всклоченный, дерганный, улыбающийся Малиновский.

Катя хмыкнула, и скрылась за дверью.

- Что случилось? - повернулся к Роману, посмотрел обманчиво-вежливо.

- Катастрофа случилась, Жданов, - покосился на каморку. - Пойдем, там на будет удобнее... обсуждать, - потащил Андрея в конференц-зал.

- Малиновский, ты понимаешь, как ты не вовремя пришел? - раздраженно толкнул кресло, быстро в него сел.

- Жданов, ты, конечно, можешь убивать меня сколько угодно. Но для начала выслушай. Во-первых, я подозреваю, что турки подмешали нам вчера что-то в вино. Ты ничего странного за собой не заметил?

Андрей пожал плечами. Он заметил, даже очень заметил. Но что? Как ЭТО обозвать словами?

- Может быть, - пробормотал неопределенно.

- Со мной вчера творилось что-то странное. Чертовщина какая-то. Палыч, я растрепал все наши секреты.

- Какие секреты? - нехорошее предчувствие закралось в сердце.

- Я рассказал ТАКОЕ, - схватился за голову. - Ты... когда ты побежал за своей Пушкаревой, мне позвонила Кира, - нервно усмехнулся. - Жданов, она теперь знает про наш спор и, кажется, подозревает про тебя с Пушкаревой.

- А... А зачем ты ей это рассказал?

- Я не знаю. Палыч, я просто не мог не сказать. Говорю же: чертовщина какая-то. Меня будто заколдовали на правду. Но Кира — это еще так... цветочки, - выдохнул свистяще. - После Киры мне позвонила Маргарита Рудольфовна.

Андрей поднялся с кресла, и обратно в него сел.

- Что ты сказал маме? - ужас в глазах.

- Всё, - отошел подальше, на безопасное расстояние, заговорил быстро, нервно. - Я рассказал ей всё: и про турков, и про спор, и про ваш поцелуй, и про тоскующую Воропаеву, и про неудачный подбор моделей, и про депрессию Милко, и про свое нежелание жениться, и про надоевшего соседа, паркующегося на моем месте, и про странные прыщи на спине - всё. Маргарита Рудольфовна слушала с большим интересом, ни разу меня не перебила... Палыч, - поправил ворот рубашки, - она уже вылетела в Москву.

- А про «Зималетто»... - сглотнул.

- Нет, - замахал руками, - про ЭТО ничего не сказал. Просто... разговор как-то не зашел, - виновато улыбнулся.

- Знаешь... - обошел большой круглый стол, встал напротив Малиновского. - Я бы, наверное, убил тебя прямо сейчас, - положил ему руку на плечо, просверлил убийственным взглядом. - Если бы и сам вчера не почувствовал чего-то похожего...

- Вот видишь, - пропищал Роман. - Чертовщина, - прокашлялся, покосился на руку Жданова, сжавшую его плечо, потом на лицо Андрея, на котором помимо гнева, едва контролируемой ярости, проскальзывал явный страх. - Палыч, - поежился. - А ты... Ты тоже говорил правду?

Андрей отпустил его плечо, отвел взгляд.

- И с Пушкаревой... Когда догнал ее... А ты ведь догнал?

- Догнал, - голос глухой, непроницаемый.

- Тоже правду ей говорил?

- Кажется... да, - присел на краешек стола, скрестил руки на груди.

- У-у-у... Представляю. Бедная Пушкарева, - протянул задумчиво. - Теперь понятно, почему ее так колбасит с самого утра.

- Колбасит?

- Катенька снесла сегодня вертушку, сбила Потапкина с ног, и проскочила в лифт мимо меня, даже не заметив.

- Катя?

- Ага. Катюшенька. Палыч, - выдохнул, - ладно Кира, ладно Катя... Что с Маргаритой будем делать? Я всю ночь не спал. Я этих турков своими руками готов... - свернул шею воздуху.

- Роман Дмитрич, - сказал загадочно. - Не мы, а ты. Ты разболтал, тебе и исправлять.

- Э, нет... - отшатнулся. - Жданов, ты не знаешь, о чем говоришь. Она меня уничтожит. Она и тебя уничтожит. Я боюсь твою маму. Очень.

- Тогда у нас не остается выбора, кроме как... - перевалился с пятки на носок, - принять бой.

- Жданов, ты понимаешь, что на каждую правду нам нужно придумать максимально убедительную ложь...

Правду? Он, действительно, вчера говорил правду?

Роман еще что-то говорил, но Андрей его уже почти не слушал. Его уши, глаза — все шесть органов чувств - пребывали сейчас за стенкой, ловили сигналы из каморки, транслировали их в сердце. Кардиограмма сбоила. Мысли вибрировали от ужас-ужас до ужас-ужас, но уже с оттенком восторга. Внутри росла уверенность.

- …ты просто напился, и случайно поцеловал Катю, а потом мы все вместе посмеялись, и тут же забыли, - донесся издалека голос Малиновского.

Сегодня утром Андрей думал, что умрет от разрыва сердца сразу же, как только увидит Катю. Сразу же возьмет, и умрет. И вот он ее увидел...

И умирает от желания увидеть еще раз, и еще раз. А лучше смотреть, не отрываясь.

Боже... Колдовство какое-то. Может, его приворожили?

- …она обязательно поверит, поменьше смотри в сторону Пушкаревой, думай о новой коллекции, подсчитывай в уме квадратные корни, умножай их на Киру, - продолжал фонтанировать идеями Роман.

Тогда и Катю тоже... того... приворожили. Иначе зачем ей, умной, честной, порядочной влюбляться в него — лжеца, неудачника, гнилую личность? Зачем ей Андрей Жданов? Может, Катя вчера просто пожалела его?

- ...и тогда Кира поймет, что мы спорили не на Катю, а на то, сможем ли мы заключить с турками выгодную сделку...

Какой же он идиот! Как он сразу об этом не подумал? Катя могла из жалости ему подыграть... Чтобы не расстраивать. Катенька очень нежная, добрая девушка... Она... А он! Черт! Он полез к ней с поцелуями. Идиот! Придурок. Конечно, она испугалась. Разумеется, она шарахнулась от него. Все логично. И поцелуй... Стоп. Катя ответила на поцелуй. Из жалости? Э... Нет... Даже у матери Терезы столько бы жалости не нашлось, с какой Катенька вчера...

- Жданов, ты куда? - закричал Роман.

Андрей очнулся от мыслей, непонимающе посмотрел по сторонам. Он стоял уже у двери, уже держался за ручку.

- Я... у меня дел полно, - пробормотал неопределенно.

- Жданов, а как же Милко?

- А что с ним?

- Ты одобряешь мою идею с конкурсами?

- Да-да, - отмахнулся. - Потом... Потом поговорим, обсудим, - толкнул дверь, сделал несколько шагов, остановился.

Нужно было как-то успокоить дыхание.

Постояв немного, понял, что разволновался еще больше, и, не откладывая больше ни секунды, ворвался в каморку.

Катя сидела перед компьютером и бойко барабанила пальчиками по клавиатуре. Свет от лампы высвечивал ее профиль.

Точеные черты лица, нежный изгиб шеи.

- Катенька.

Она вздрогнула, резко обернулась.

- Кать...

А чего тянуть?

- Кать, то, что было вчера...

- Я все понимаю, Андрей Палыч, - сказала она вдруг.

- Ч-что... вы понимаете?

- Вы выпили немного лишнего. И я вам наговорила... всякой ерунды. Не переживайте, Андрей Палыч.

- Ерунды! - взревел. - Катя!

Она вздрогнула снова.

- Вы же не серьезно всё это вчера...

- А вы как думаете? - подошел вплотную, взялся за ручки ее кресла, блокируя выход.

- Я думаю, что вы перепутали, Андрей Палыч, - вжалась в спинку кресла.

- Перепутал? - присел на корточки, придвинул кресло с Катей к себе еще ближе. - С кем, Катюш?

- Я не могу... - сглотнула. - Вам... нравиться, - отвела взгляд.

- Вот уже несколько недель я только и делаю, что думаю о вас.

- Я... Это стресс, Андрей Палыч. Он пройдет, - заговорила уверенно, убеждая его, успокаивая. - Вот выпустим коллекцию, проведем в феврале еще один Совет директоров, с абсолютно чистым отчетом. И вам станет легче. Сразу же.

- А что мне делать с этим?.. - посмотрел на ее губы.

- С чем?

- Вот с этим, - сократил оставшуюся дистанцию до минимума, и поцеловал Катю.

Она ответила на поцелуй сразу, не стала уворачиваться, делать вид, что ей все равно.

Честная, нежная Катя Пушкарева.

Его жена.

- Андрей Палыч, - отвернула голову, провела щекой по его щеке. - Вы вчера обещали... Вы обещали, что исполните любое мое желание.

- Да, - улыбнулся. - Любое желание. Чего ты хочешь, Кать?

- Я хочу, чтобы мы остались в прежних отношениях: вы - мой начальник, я — ваша помощница.

Улыбка слетела с его губ мгновенно.

- Кать, вы... вы смерти моей хотите?

- Вы обещали, Андрей Палыч, - отодвинулась назад, отъехала на кресле от него, поправила юбку.

Андрей молча поднялся на ноги, вышел из каморки. И даже не хлопнул дверью.

-9-

В легких Андрея Жданова завелась банда дроздов-барабанщиков. Они долбили в самое больное место залпом безжалостных фраз: «давайте», «останемся», «в прежних», «отношениях», «вы начальник», «я не смогу», «ваша помощница», «вы обещали», «это пройдет»; долбили и протыкали изнутри. Дикий грохот, отдаваясь в ушах, оглушал. Стены кабинета плыли перед глазами. После выдоха вроде должен быть вдох? Но как дышать, когда...

На губах все еще горел поцелуй.

Пообещать, что...

Вдох. Мысли рассыпаются. Боль, физическая боль в грудной клетке зреет в необъяснимый порыв.

Притвориться, что...

Это даже смешно. До зубного скрежета. Выдох.

Притвориться, что между ними ничего нет? Невозможно. Андрей уже прошел эту стадию, несколько месяцев назад. Он чуть не свихнулся, когда осознал...

Когда осознал, что Катенька, при всей ее доброте душевной, порядочности и благородной преданности, вдруг стала вызывать в нем целую бурю странных, томительных, разрывающих изнутри, отнюдь не дружеских и даже не отеческих, чувств. И, что страшнее всего, неконтролируемых... чувств.

Нет, умом он понимал, что Катя... Катя Пушкарева - нелепая и некрасивая помощница. Что ее внешний вид многих, в лучшем случае, просто отпугивал, в худшем — вызывал панические атаки. Умом понимал, но... Но ничего не мог с собой поделать. Как видел ее, так сразу переставал мыслить объективно. 

В этом страшно было признаться. А еще страшнее — кому-либо рассказать. Ведь кто бы поверил, что...

Кто бы поверил, что Катя Пушкарева, помимо «Никамоды», помимо закладной «Зималетто», завладела властью куда более серьезной - одним лишь взглядом, одним лишь движением головы она вгоняла его в краску, лишала дыхания, выбивала почву из-под ног?

Ее голос, глубокий, чарующий, с легкой хрипотцой проникал под кожу, гипнотизировал, разгонял пульс до бешенных скоростей.

Андрея колбасило, настолько, что иногда он даже не мог вынести рядом с ней ни секунды, позорно сбегал из кабинета, отсиживался у Малиновского, смеялся над его шутками, а у самого мурашки табунами по телу бегали. И ничто не могло помочь облегчить его состояние.

Боже, дурацкое состояние.

Возможно, он просто сошел с ума. Возможно, скоро сверху должны спуститься ангелы в белых халатах, и увести его под ослабшие рученьки куда-нибудь наверх, туда, где станет легче и понятнее, и эти дикие чувства исчезнут.

Но шло время, ангелы не приходили (скорее всего, в наказание за прошлые его грехи), странное состояние не исчезало, а наоборот, с каждым днем становилось все критичнее, и чем больше Андрей пытался бороться с собой, тем острее становились его метания.

Катя Пушкарева, странная девочка, со всеми ее кургузыми костюмчиками, нелепыми косичками и серыми шарфиками, поселилась в сознании Андрея так глубоко, прочно и неистребимо, что уже отказывалась покидать его мысли даже ночью.

Ночью. Ах, как Андрей страдал ночью! Ему снились издевательские сны — преступно красочные, до жути реалистичные. Невыносимые сны. А на утро он просыпался, и шел на работу, а там... А там снова видел ее. И сходил с ума еще раз, повторно, по кругу. Несколько недель, месяцев. Почти вечность.

Притвориться, что между ними ничего нет?

Андрей шарахнул рукой по столу.

- Атлично, - воскликнул он, кинул быстрый взгляд на каморку - Сейчас как притворюсь, - пробормотал тихо, еле слышно, и быстро вышел из кабинета.

Наорать на Клочкову — шаг номер один. Первый пар спущен. И вот уже почти можно дышать.

Устроить взбучку столпившемуся у ресепшена Женсовету — шаг номер два. Голосовые связки размялись, в движениях появилась легкость.

Устроить допрос с пристрастием сконфуженному Малиновскому — шаг номер три. Ярость выброшена мощным напором, истощившим все силы — до последней эмоции.

Скрыться в подземельях производства — заключительный аккорд, финальный.

Провалиться в апатию, беспричинно расспрашивать начальника производства, Ивана Васильевича, о всяких бесполезных мелочах. Целый час думать о второй и третьей смене для швей, рассматривая новые станки. Проклинать Пушкареву каждые пять минут, выстраивая в голове все новые и новые манифесты: «Без нее обойдусь», «Не смотреть, не думать, не вспоминать», «Время лечит, через месяц я про нее забуду», «Только рабочие отношения». Все еще рассматривать станки и вспоминать третью смену. Напугать Ивана Васильевича резким вскриком:

- А ведь можно рассмотреть работу по выходным и праздникам по увеличенной ставке. Это надо просчитать.

Думать о выгоде, размахивать руками. А потом не выдержать, и вытащить мобильный, обесточенный беззвучным режимом, уставиться на экран.

От Малиновского пять пропущенных. От Кати — ни одного.

Атлично! Просто замечательно.

Еще полчаса гонять туда-сюда между станками побледневшего начальника производства, и вдруг на полуслове прерваться, и стремительно зашагать прочь, оставив за спиной пристальное молчание и притихшие станки.

В лифте смотреть на свое отражение, и думать, какой же он осел — до чего дожил: страдать от чувств к женщине, отвергнувшей его без всякой надежды, без единого шанса на что-то большее, нет, хуже — сохнуть по секретарше.

Выйти из лифта, и долго смотреть на притихшую, обкрывшуюся папками в районе бюста, Машу Тропинкину, и тихо прикидывать:

«А если забрать Катю пораньше, и утащить ее поужинать? Под предлогом деловой встречи, конечно же».

Абсолютно не замечать застывшую за фикусом и медленно ускользающую вдоль стенки — к рабочему месту — Таню Пончеву.

«Этот вечер я не вынесу один на один с собой. Деловая встреча... Звучит официально? Вполне».

Отвернуться от Тропинкиной, поспешить к своему кабинету, открыть дверь, и замереть от ужаса.

- Андрюша, ну наконец-то, - мама.

- Мы тебя потеряли, Андрюш, - Кира.

Они обе сидели за рабочим столом, Кира — в кресле президента, мама — напротив, и пили чай.

- Мама, - улыбнулся через силу, подошел, поцеловал в ее щечку, напрочь проигнорировав Киру. - Какая приятная неожиданность. А вы ведь собирались с папой приехать к показу. Что-то случилось? - присел на краешек стола, прислушался к каморке — тишина, ни единого шороха.

«Она ведь не упала там в обморок?» - беспокойно поерзал, сосредоточил внимание на маме.

- А почему я не могу приехать просто так? Просто потому, что соскучилась. Андрюша, мы в последнее время так редко видимся. Еще эта ваша ссора с Кирочкой.

- Мам, мы не ссорились. Мы расстались.

- Не говори мне больше эту ерунду, - отмахнулась ручкой. - Почему бы нам не пообедать вместе? - тон ее был веселый, улыбка не сходила с лица, но вот синяки под глазами и резкий, цепкий взгляд, направленный на него, на Андрея, не оставляли никаких сомнений — мама включилась в игру.

- Почему бы и нет, - поддержала Кира. - Катя, Кать, - закричала она вдруг.

Мгновение, дверь каморки открылась, появилась Катерина, собранная, боевая, непроницаемая.

- Кать, забронируйте нам столик на троих в... Куда мы поедем?

- Думаю, в «Апельсин», - «предположила» Маргарита.

- Слышали, Катя? В «Апельсине», на два часа. Вы поняли? - спросила резко, скривив в усмешке губы.

- Конечно. Сейчас закажу, - Катя просто кивнула, и развернулась.

- Стоять! - закричал громче, чем собирался. - Я, кажется, что-то не понимаю. Кирюш, почему бы этим делом не заняться твоей подруге Виктории? Она пока еще числится моим секретарем.

- Но ведь Катя здесь. И ей совсем не сложно. Правда, Катя?

- Абсолютно не сложно, - ответила в тон, сухо улыбнулась.

- У Кати полно своих дел. Какое ты имеешь право командовать моим сотрудником?

- Почему сразу командовать? - «удивилась». - Это просьба. Тем более, что Катя не твоя собственность, правда? Катюш, вы же не его собственность.

- В трудовом договоре не было подобного пункта.

- Вот видишь. Катенька может сама решить, выполнить просьбу или нет. Я не вижу, в чем тут проблема.

- Проблема в том, что я против того, чтобы Катя...

- Андрей Палыч, - прервала, устало проведя рукой по шее. - Я с большой радостью забронирую вам столик. Конечно же, в этом нет никакой проблемы, - улыбнулась, обнажив все брекеты. - Кира Юрьевна, Маргарита Рудольфона, - кивнула им, развернулась, и прошмыгнула в каморку.

- Андрюш, ты какой-то нервный стал, - прокомментировала Кира. - Совсем заработался, не бережешь себя.

- А вот мы сейчас пообедаем, в спокойной атмосфере, с самыми близкими для тебя людьми, и тебе сразу же станет легче.

- Мама, - закатил глаза. - Ты для меня самый близкий человек, - сделал акцент на слове «ты».

- А Кирочка чужая? Ну хватит тебе уже злиться. Давно пора помириться.

- Мы не ссорились. Мы расстались. Сколько можно повторять? Кира, между прочим, сама меня бросила.

Воропаева поджала губы, отвернулась. Маргарита поморщилась.

- Не расстраивайся, дорогая. Ты отменил свадьбу. Разумеется, Кирочка расстроилась. А как еще она должна была реагировать?

- Не отменил, а перенес, - пробормотал тихо, искоса поглядывая на дверь каморки.

- В третий раз, - воскликнула Маргарита негодующе. - Какая невеста способна выдержать подобное разгильдяйство? Твоя задача была: успокоить Кирочку, помириться с ней, все объяснить, а ты, - махнула рукой, не договорив.

- Мам, мы с Кирой уже все выяснили. Я не понимаю, к чему сейчас этот разговор?

- Этот разговор, как ты выразился, актуален всегда. Посмотри на себя, ты страдаешь, Кирочка страдает. Так нельзя.

Дверь каморки открылась почти беззвучно.

- Кира Юрьевна, я забронировала столик, как вы просили.

Катя. Смотрит, не мигая, лицо не выражает ни единой эмоции. Руки по швам. Боевой солдат на задании.

Как давно она научилась так хорошо скрывать свои чувства?

- Спасибо, Катя, - наигранно вежливо поблагодарила Кира.

Так хорошо скрывать, что влюблена... Она ведь влюблена в него?

Жар опалил щеки.

Почему-то, за собственными переживаниями, он упустил тот факт, что Катя тоже... В смысле тоже? Просто... эм, влюблена.

- Кать, а...

Непроницаемое лицо, спина прямая. Вот как ей сказать, как намекнуть, чтоб... обязательно сходила на обед сама. Опять ведь останется голодная, просидит за своим компьютером до вечера. В лучшем случае, перекусит бутербродом.

- Не волнуйтесь, Андрей Палыч, - сказала вдруг Катерина, заметив в начальнике опасную задумчивость. - встречу с Полянским мы еще вчера перенесли на следующую неделю, так как он не успевает вернуться из Германии. Других встреч на сегодня больше не запланировано. Если ко мне больше вопросов нет, то я пойду, - вежливо улыбнулась, и снова исчезла за дверью.

- Вот и чудненько! - воскликнула Маргарита. - Поехали скорее обедать. Я ужасно проголодалась.

Обед в «Апельсине» прошел вполне сносно. Мама ожидаемо сватала ему Киру. Кира надувала губки, и всячески делала вид, что ни в каком Андрее Жданове ни разу не заинтересована. Телефон нудно молчал — Катя не звонила и на его сообщения не отвечала.

Аппетит, как пропал несколько месяцев назад, так и не появлялся.

- Андрюша, ну что ты, в самом деле! - не выдержав, воскликнула мама, когда Кира отошла, чтобы позвонить якобы ее новому поклоннику.

- А что не так?

- Ты сам на себя не похож. Что случилось?

- Все в порядке, мам.

- Я вижу, в каком ты порядке. Отговорки не принимаются. Что происходит с тобой, сынок?

Андрей покачал головой, усмехнулся.

- Если ты хотела поговорить по душам, то пригласить Киру — было не лучшей идеей.

- Ты, действительно, расстался с ней? Навсегда?

- Наконец-то ты это поняла, - поковырялся вилкой в салате.

- Ты уверен?

- Абсолютно. На тысячу процентов.

Кира вернулась за столик, и беседа переключилась на тему предстоящего показа.

- Роман предложил провести осенний корпоратив для сотрудников, и совместить его с днем рождения Милко. Кирочка с ним уже поговорила. Милко в восторге.

- Роман Дмитрич в последнее время буквально фонтанирует идеями, - пробормотал сквозь зубы.

- Я считаю, что это прекрасная идея. Милко работает с нами уже многие годы. Я не вспомню даже, когда он в последний раз брал отпуск.

- Я могу сказать, - грустно сказала Кира, успев уловить перемену в настроении Маргариты. - Никогда.

- Никогда? Невероятно.

- В этом году у него юбилей — 35 лет.

- Милко, как никто другой, заслужил праздник в свою честь. Ты согласен, Андрюш? - поймала отсутствующий взгляд сына, нахмурилась еще больше.

- Да, конечно, - пробормотал, продолжая размешивать листья салата, так и не съев ни кусочка.

На обратном пути Маргарита села в машину к Андрею, и попросила подвезти ее до их с отцом квартиры.

- Андрюш, что происходит? - спросила после нескольких минут настороженного молчания.

- Ничего необычного, правда. Все в порядке. Готовлюсь к показу. Просто много работы. Устал, наверное.

- Не хочешь говорить?

Улыбнулся, перехватив покрепче руль.

- Не хочу.

- Я не понимаю, что ты в ней нашел, - скривила губы.

- Я тоже, - улыбнулся еще шире.

- Ты о ком?

- А ты о ком?

- Андрюша, прекрати валять дурака!

- А что я могу еще сказать, когда болтливая разведка уже все тебе донесла?

- Роман поступил правильно.

- Нисколько в этом не сомневаюсь.

- Ну не может она тебе настолько нравиться, что... - всплеснула руками. - Что скажут люди? Боже, - потерла виски, прикрыв глаза. - Андрюша, она же некрасива. Более того... Я не понимаю, что ты нашел в этой странной девочке. Не понимаю, - воскликнула негодующе.

- Успокойся, мам.

- Как ты будешь с ней появляться на людях? Боже, мне дурно, - приложила ладошки к щекам.

- А никак, - сказал раздраженно. - Я не буду появляться с ней на людях. Я нигде с ней не буду появляться. Можешь не переживать больше. Можешь расслабиться, мам.

- Не кричи.

- Прости.

- Можешь объяснить нормально, что происходит?

- Ничего не происходит. И не произойдет, - свернул к парковке. - Катя меня... отшила. Дала мне отворот-поворот.

Маргарита вытаращила глаза.

- Катя?

- Она самая. Между нами будут только рабочие отношения, - шарахнул руками по рулю. - Ты зря волновалась.

-11-

- Опять звонит?

- Ага, - посмотрела на вибрирующий телефон меланхолично. - Десять пропущенных.

- Надо же, - хмыкнул. - Зацепило его, о, как, - присел на диван, взял с тарелки пирожок с капустой, откусил. - Не ответишь?

- Не знаю, - прижалась щекой к стеклу.

- Он все еще там стоит?

Катя кивнула.

- На детской площадке, на качелях, - тяжелый вдох, - сидит.

- М-да, - хохотнул. - Пушкарева, что ты ему пообещала? Вывести «Зималетто» на Елисейские поля? Заключить контракт на пошив костюмов от Милко для всего Болливуда? - выглянул из-за занавески. - И правда, сидит, - почесал затылок, - под дождем. - Что ты с ним, вообще, сделала?

Катя слезла с подоконника, кинула мобильный под подушку, обхватила голову руками.

- Я сама не знаю, Коль, - сделала несколько шагов по комнате. - Я не понимаю, - упала на диван.

- И-и... и что он? Что говорит? Говорит что-то?

Катя поправила очки, обхватила подушку.

- Говорит, - кивнула, - что, - спрятала лицо в подушке, - любит, - прошептала еле слышно.

Зорькин выронил надкусанный пирожок.

- А ты... Ты... И тут сидишь так спокойно, и... не вешаешься ему на шею? Ну я не знаю там... Не кричишь ему: «Да! Я ваша навеки!». Кать, что происходит?

Катя откинула подушку, поправила кофточку.

- Я ему не верю.

- Не веришь? - выглянул в окно. - Вот этому? Ты хоть раз видела, чтоб Жданов за кем-то так бегал?

Катя наморщила лоб.

- Только за банкирами, чтобы выдали новый кредит. Обычно, всё наоборот — бегают за Ждановым.

Катя свернула в трубочку юбку, кинула рассеянный взгляд на мигающий экран телефона.

- Да уж, Пушкарева, вижу, что материнская плата дала трещину, твой Андрей Палыч пальнул из всех орудий в уже подстреленную мишень.

Походил вдоль окна.

- Он же не отстанет?

- Не отстанет, - печально выдохнула.

- А ты? Что будешь делать?

- Избегать, - забралась на подоконник, обхватила колени руками.

- Почему? - удивился.

- Потому что не верю.

- Пф-ф. Ты не Станиславский вообще-то, чтобы так резко обрубать святой порыв своего начальства.

- Ты тоже, - грустно улыбнулась, - знаешь... не Немирович-Данченко, чтобы со мной спорить.

- Ну хорошо, - хлопнул в ладоши. - Хорошо. Не веришь. Допустим. Значит, - прищурился, - у тебя есть причины ему не доверять?

Катя сняла очки, кивнула.

- Что-то случилось, о чем я не знаю?

- Я случайно подслушала, - прикусила губу. - Проходила мимо конференц-зала, дверь была приоткрыта, и... Они там... говорили обо мне. Я не хочу вспоминать подробности разговора, вот только... - нервно сжала дужку очков. - Андрей Палыч с ужасом отвергал, что я... могу ему нравиться. Он сказал, что я, - пауза, - нестандартная, непривлекательная и, вообще, я — последняя женщина, на которую он когда-либо обратил бы внимание.

- Вот как, - посмотрел озадаченно. - А когда он это говорил?

- Перед летним показом.

- После второй отмены свадьбы с Воропаевой, значит. М-да, - отодвинул от себя пирожки, подошел к окну. - А может, его чувства изменились за это время? Может, что-то случилось, и бац, любовь?

Катя посмотрела скептически.

- Ты сам-то себя слышишь? Это же Андрей Жданов. Он не влюбляется.

- Да уж, - вздохнул. - Задачка тебе попалась со звездочкой.

Присел на краешек стола, посмотрел на подругу внимательно.

- Ты и дальше собираешься скрываться?

- Угу.

- А как же ты тогда узнаешь, морочит ли он тебе голову или поступает так от избытка чувств?

- Никак. Не хочу знать.

- У-у-у, Пушкарева, так нельзя. Нельзя тебя отпускать в «Зималетто» такую - не отредактированную.

- А я туда не пойду больше.

- Ну-ну, не горячись, - медленно отодвинул занавеску. - Я кстати, тоже сегодня, - всмотрелся в мрачный силуэт Жданова за окном, - чувствую, домой не попаду. Если он увидит, что я выхожу из твоего подъезда так поздно, то мой прах будет развеян прямо там — над качельками. Вот Витек обрадуется.

*     *     *

- Андрюша, что с голосом? Ты не простыл?

- Нет, - громко чихнул. - Я в порядке.

Маргарита закрыла дверь, прошла в кабинет.

- Я вижу, - покачала головой, - в каком ты порядке. Температура есть?

- Мамуль, не переживай. Просто... голос сорвал. Ерунда.

- Где, - постучала пальцами по спинке кресла, - ты его сорвал?

- В пробку сегодня жуткую попал. Все так и норовили пролезть в мою линию. Подрезали, - чихнул.

- Ну-ну. А где, - обвела рукой кабинет, - твои секретарши? Пусть они тебе хотя бы чаю с лимоном принесут. Для горла полезно.

Андрей широко улыбнулся.

- Мамуль. А у меня нет секретарш. Представляешь? Вот например, Викуля, Кирина подруга, ну ты знаешь, - наклонился ближе, заговорил скрипучим шепотом, - она же из Питера, во-о-от... и, по старой традиции, раньше выстрела из царь-пушки на Петропавловской крепости на работу не приходит.

- Хорошо. Вика опаздывает. А где же вторая секретарша — Катя?

- А Катя не секретарша. Она моя помощница. Пора бы уже запомнить. И Кати еще нет.

- Вот как. Раз «помощница», - передразнила, - значит, опаздывать можно?

- Катя с утра в банке, - ответил резко.

Голос осип, волосы взъерошены, в глазах бунт. Маргарита мысленно простонала. К сожалению, это не было похоже на блажь или на случайное увлечение. При всем ее желании не видеть очевидное, в глаза бросался неоспоримый факт: Андрюша никогда и никого ТАК не защищал.

Что ж... Если не можешь победить врага, познакомься с ним поближе.

- Тогда чай тебе принесу я, раз уж некому больше позаботиться.

- Мам.

- Заодно и к Милко загляну.

- Мамуль, я в норме.

- Скоро буду, - подергала его за щечку, и быстро вышла из кабинета.

Андрей устало уронил голову на стол.

Таким его и увидел заглянувший Ромка — распластавшимся по столу.

- О, Палыч, отдыхаешь? Прохлаждаешься?

- Если бы.

- А что с голосом?

- Откусил нос нескольким любопытным Варварам, - чихнул.

- Какой кОшмар. Ты варвАр и тИран, - приложил руку к сердцу. - И где же? - подмигнул. - Где же твоя пещерная Нефертити?

- В банке.

- Аа-а, - вскрикнул. - Ты Катюшку теперь в банке запираешь? Сначала шкаф, потом, - прикусил кулак, разыгрывая ужас. - Потом аквариум? Большие глАзы у нее уже есть, будет губами шлепать, руками волны делать. Неплохая декорация, кстати. Партнеры будут в приятном шоке. Буль-буль, - изобразил Пушкареву под водой.

- Малиновский! - вскрикнул, потер рукою горло, и заговорил тише:

- Ты ошибся кабинетом. Цирк в другой, - чихнул, - части Москвы.

- Нет, я, как раз, по адресу, - плюхнулся в кресло, закинул ноги на Андреев стол. - Ты же у нас тут грустный клоун?

- С этим даже спорить не буду, - махнул рукой, устало привалился к спинке кресла.

- Вот как? Ага. И что у нас тут за драма? Чего я еще не знаю?

- И говорить тоже ничего не буду.

- А ну отвечай быстро, - закричал, направив на него трубку телефона, будто пистолет. - Что вчера с тобой сделала эта коварная Пушкарева?

У Андрея перекосилось лицо от сложно передаваемой эмоции — то ли блаженной улыбки, то ли невыносимой зубной боли.

- Все понятно. Пациент скорее жив, чем здоров. Товарищ Жданов, - заговорил писклявым заумным голосом, - а вы в курсе, что у вас под носом завелся шпион? - последнее слово прямо выкрикнул.

- Ага, - вяло улыбнулся. - Мама.

- Ну я так не играю. Ты все знаешь. А мне ничего не рассказываешь. Еще и весь из себя загадочный такой.

Андрей покачался на кресле, улыбаясь.

- Неужели Катенька разрешила тебе подержать ее за ручку?

- Лучше.

- Поцеловала в щечку? - притворно ахнул.

- Еще лучше.

Малиновский посмотрел на Андрея со значением, подергал бровью.

- Неужели?..

Андрей вздохнул.

- Эх, ты. Все у тебя про...

- Вот сейчас прям заинтриговал.

- Катя не сказала, что она, - чихнул, - не любит меня, - посмотрел победно.

- Вот так вот? Не сказала? И ты счастлив? - попятился назад, повертел пальцем у виска. - А вот это вот все, - показал на него, чихающего, пальцем, - что?

- Катался на качелях. Промок.

- Знаешь, а я даже не спрашиваю. Не хочу знать. Я... Я и разговаривать с тобой теперь боюсь. Вдруг это передается воздушно-капельным путем? - отошел на другой конец кабинета. - Ты... Ты только скажи, что с Маргаритой будешь делать?

- Ничего. Пусть шпионит.

*     *     *

Маргарита наблюдала за Андрюшей уже довольно долго. Уставший, чихающий, он сидел, обложенный документами, и откровенно страдал. Вокруг него суетились работники, объявилась даже Вика, принесла невкусный кофе. Потом заглянула Кирюша.

- Жданов, я отказываюсь закрывать этот магазин, - закричала она с порога. - Почему вы даже не посоветовались со мной?

- Кир, если ты про магазин в Туле говоришь, то он убыточный. Мы только переплачиваем за аренду, каждый месяц теряем не малую сумму, между прочим.

- Но я работала над его открытием, знаешь сколько? Дай хотя бы еще один шанс.

- Мы уже расторгли договор с арендодателем.

- Мы это кто? Ты и Катя? - закричала.

Андрей схватился за виски.

- Мы — это я, - пробормотал, сохраняя спокойствие.

- Как ты мог принимать такие решения без моего согласия?

- Я забыл тебе сказать.

- Забыл? - закричала еще громче. - Ну знаешь, - развернулась, чтобы уйти, и только сейчас увидела, что все это время на диванчике сидела Маргарита.

- Кирочка, здравствуй, - вежливо улыбнулась.

- Маргарита, - подошла к ней, обняла. - А вы... ко мне?

- Нет, я к Андрюше.

- Ну... вы потом ко мне зайдете?

- Обязательно.

Кира растерянно кивнула, вышла из кабинета.

Прошло не больше минуты, дверь снова распахнулась. Появилась та, ради которой Маргарита пожертвовала сегодняшним утром — Катя Пушкарева.

- Андрей Палыч, они снова списали деньги за уже выплаченный кредит, - заявила она возмущенно.

И Андрюша. О, боже. Ее милый, добрый Андрюша вдруг так заулыбался, растянул губы в улыбке, будто услышал самую радостную новость в своей жизни.

- Опять? Они от нас не отстанут, Кать.

Катя замерла, стянула с себя шарф.

- А вы... вы простыли? - почему-то спросила шепотом.

- Ерунда. Не обращайте внимания.

- Как вы могли!.. - заговорила очень громко, эмоционально, и вдруг замолчала, махнула рукой. - Я вам чаю сейчас заварю. С ромашкой, - присмотрелась к нему. - И с лимоном, - вышла из кабинета.

Спустя несколько мгновений Катя появилась снова, с чашкой на подносе, с почтой в другой руке. Поставила поднос, прошмыгнула к каморку, ответила на звонящий телефон.

Андрюша быстро схватился за чашку, сделал глоток, потом другой, третий... Улыбнулся, подкинул теннисный мячик, и только сейчас включил компьютер.