Оказывается, уже почти год пишу "Карнавал Арлекина"... Полюбила почти всех героев, расставаться жалко, только вот тема Клочковой не раскрыта, для нее фанфик впереди 
Осталась одна глава, максимум две)
Глава 34. Вслух
Они сидели в кружок, пять женщин разного возраста, внешности и социального статуса. Эля, рекомендованный Кристиной психотерапевт с российским и чешским дипломами, предложила Кире, помимо индивидуальной работы, походить на недавно организованную в Праге русскоязычную группу для созависимых. Поначалу Воропаева отказывалась: все в ней противилось самой идее коллективных откровений, всеобщего душевного стриптиза с какими-то чужими непонятными тетками. Какое-то время она просто молча слушала: ей казалось невозможным и диким, что совместное обсуждение программы и медитаций хоть чем-то ей поможет. Реальность поначалу даже превзошла ее худшие опасения: шумная развязная Оксана с массивным бюстом и ярко выраженным южным говорком все стремилась распределить между всеми обязанности; худая высокая Гаянэ без косметики, с неухоженными ногтями, смотрела тоскливо и осуждающе, кутаясь в бордовую шаль, и жёстко следила за регламентом выступлений; полная хохотушка Ирина в чудовищно безвкусной розовой кофте чересчур навязчиво стремилась всех поддержать. Молоденькая симпатичная Тася в джинсах чуть что норовила расплакаться, от чего становилось вдвойне неловко. Кира всеми фибрами души ощущала свою чужеродность во всем, даже в одежде, хотя и постаралась выбрать что-то попроще.

Она брезговала находиться здесь, словно они все вместе голышом принимали ванну. Какое ей дело до проблем этих женщин, а им — до ее? Что они вообще понимают? С какой стати ей потом станет легче?

К ее удивлению, легче постепенно становилось. И вот она уже поражалась, насколько точно одна из них, говоря о себе, сформулировала, угадала и ее собственные мысли и чувства, и вот она уже сперва мучительно, затем шутя, легко и отстранённо, говорила всем, вслух о своем опыте; искренне сочувствовала второй и отлично понимала третью; и вот уже она охотно заваривала для всех чай и, вполне искренне улыбаясь, раскладывала свежекупленное печенье; каждая из этих женщин была зеркалом для другой, порой неприглядным, и вместе они, через ошибки, сбои, боль, отвращение и радость, переживали этот новый опыт, учились выздоравливать, "слезать с иглы" созависимости, освобождаться…

Было нелегко, но постепенно, шаг за шагом, она начинала дышать глубже и думать об Андрее без одержимости, а о своем прошлом с ним — без уныния и злости.

Она почти никому не говорила, что ходит на группу, разве что Никите (так получилось) и  Вике, которая, как и сама Кира поначалу, сочла, что подруга попала в секту и пора ее спасать. Пришлось взять с нее клятву молчания, а потом и вовсе свести общение к минимуму. Никита же, похоже, молча принимал и одобрял все ее затеи как аксиому, раз от них у нее загорались глаза.

Форзиции, или золотой дождь, зацвели повсюду уже в марте, полностью оправдав неофициальное название чешской столицы "Злата Прага". В апреле к ним присоединились магнолии, сакуры и каштаны. Буйство весенних красок в сочетании с терапией помогало оттаять и Кире — и   вернуть ее самой себе, солнечную, энергичную, открытую новым чувствам…

Дела в новом филиале шли отлично, у Киры и в работе тоже открылось второе дыхание, даже возникла идея для большей раскрутки магазинов "Зималетто" организовать летом особый прием и одновременно специальный показ в Праге. Заручившись поддержкой всех акционеров и согласием Милко по телефону, Воропаева задумалась о выборе подходящего места для дефиле. Помощь пришла неожиданно…

***
Когда Андрей с Катей навестили Павла перед операцией, Марго поймала их в коридоре и отвела Андрея в сторонку, натянуто улыбнувшись напряжённой Кате. Однако ее попытки вот так с ходу выяснить у сына, что здесь делает эта выскочка вместо Киры и что вообще происходит, внезапно наткнулись  на вежливую, но глухую стену: Андрей лишь подтвердил, что расстался с Кирой, и поспешил к Кате. Тогда Жданова решила сменить тактику и пригласила их обоих в ресторан на ужин.

Во время трапезы, поддерживая светскую беседу, Марго задумчиво поглядывала на девушку и приходила к неутешительным выводам. Она вынуждена была признать, что Катя сильно изменилась внешне и смотрелась рядом с ее сыном вполне неплохо, а значит, обладала не только умом, но и интеллектом, позволившим ей привести себя в порядок. Вместе с тем Катя держалась просто и непосредственно и не утратила способность смущаться. Не укрылось от Марго и то, какими взглядами обменивались Андрей и Катя, как все время касались друг друга, как реагировал один, когда говорил другой. 

Вместе с тем Жданова интуитивно чувствовала, что, каковы бы ни были их отношения, едва ли Катя согласилась бы сопровождать Андрея в этой поездке, если бы для этого не было и какой-то "производственной необходимости", а вот это уже тревожило ее гораздо сильнее. Бог с ними, с ее мечтами о браке Андрюши и Кирюши, в конце-то концов, там более если и Кира выглядит вполне довольной, и сын так счастлив, но если что-то не так с компанией и они это поспешат вывалить на Пашу… Этого допустить нельзя. Поджав губы и побарабанив пальцами по столу, Марго собралась с духом и заговорила довольно резко:

— Ну вот что, молодые люди. Давайте-ка начистоту. Что стряслось?

Андрей сглотнул, взял Катю за руку и решительно провозгласил:

— Мама, мы с Катей любим друг друга и встречаемся.

Катя вспыхнула и изумлённо округлила глаза.

Но Марго отреагировала на эту реплику сына неожиданно хладнокровно и, сдержанно кивнув, ответила:

— Что ж, поздравляю, это очень радостная новость. Но я немного о другом. Ведь вы неспроста прилетели в Англию вместе. Катя, простите, но едва ли вы проделали весь этот путь, просто чтобы поддержать Андрея и проведать моего мужа, ведь логичнее было бы, чтобы вы в качестве личной помощницы остались и замещали Андрея в "Зималетто", поддерживая связь по телефону и интернету. Раз вы приехали вместе, могу предположить, что вы хотели бы обсудить с Павлом Олеговичем положение дел в компании. После операции, разумеется. Собственно, и Павел думает так же и рвется поговорить о компании. Но к чему такая спешка? Совет перенесен, возможно, на июнь, почему бы не подождать с этим разговором? В компании есть какие-то серьезные проблемы, требующие безотлагательного вмешательства Павла? Скажите, я права?

Катя и Андрей переглянулись, шокированные проницательностью Маргариты. Повисла беспокойная пауза.

— Так, знаете что, господа хорошие, а ну-ка выкладывайте.

— Мам…

— Что "мам"? Волновать Пашу сейчас я не позволю. Только через мой труп! Давайте-ка вы мне все расскажете, а потом вместе решим, что делать дальше. И не надо, — холодно добавила Марго, словно прочитав мысли сына, — не надо думать, что я ничего не пойму, что мне нельзя нервничать и вообще это не мое дело. Напомню тебе, дорогой мой, что ещё несколько лет назад я активно участвовала в жизни компании и что это и моя компания тоже! 

Катя и Андрей снова переглянулись.

— Давайте так: я сейчас отойду в дамскую комнату, а вы тут пока посовещайтесь. И прошу: не надо меня ни щадить, ни недооценивать.

Когда Марго вышла, Андрей тяжело вздохнул.

— Ну и заварили мы кашу. Кать, прости, что втянул тебя во все это.

— Вместе заварили, вместе и расхлёбываем. Маргарита Рудольфовна права, она беспокоится за Павла Олеговича. Давай обсудим, как лучше поступить.

Они не стали ничего говорить Марго за ужином, но на следующее утро встретились с ней ещё раз, со всеми папками и ноутбуком, и постепенно, шаг за шагом, рассказали ей всё, заранее подготовив сердечные капли, которые, к счастью, не понадобились.

Разные мысли мелькали в голове у Марго, пока она вникала во всю драматичную историю злоключений компании: сперва подумалось, что Катя-то, оказывается, та ещё штучка, которая тихой сапой прибрала к рукам и ее сыночка, и компанию; с другой стороны, Марго видела, что Катя явно его любит и что Андрей слишком горячий и импульсивный и без Кати, с ее железным внутренним стержнем, мог прогореть ещё быстрее; очень расстраивало, что оба они так долго искусно скрывали от всех истинное положение в компании, а сейчас Павел в любую минуту может узнать о залоге. Непонятно, почему Андрей долгое время ничего не говорил Кире, своей невесте, не делился с ней проблемами — не доверял до конца? А Кате, выходит, доверял безоговорочно, да так, что фирму на нее, по сути, переписал — на постороннего человека, даже не нашего круга…

Киру было жаль, хотя, казалось, сейчас она стала как-то здоровее и уравновешеннее: вот и по телефону сегодня звучала бодро, много рассказывала о Праге и Никите…

Не утаил Андрей и то, что произошло с Александром. Вся надежда на помощь Кристины. И об этом Паше тоже пока знать не стоит…

Внимательно вглядываясь в лицо сына, Маргарита размышляла: не может ли быть, что и с Кирой раньше, и с Катей теперь он лишь ради сохранения компании? Но нет, не такой уж ее сын расчётливый и бесчувственный. Кирой был увлечен, потом утомился от ее ревности, пошли измены, но чувство долга держало его; сейчас же он смотрит на Катю совершенно иначе, в этом нет сомнений, прислушивается к ней, заботится, и, по всей видимости, это настоящее чувство… Кроме того,
таким вдохновленным, серьезным и твердо уверенным в правильности своих действий она не видела Андрея никогда. А если так, она попытается понять и принять и эту непростую девушку (в сущности, миленькая, и Паше нравится, не Кира, конечно, но при желании можно придать ей лоску), и все ошибки ее сына. Эх, если бы не риск, что Паша может рано или поздно случайно или от "доброжелателей" узнать о залоге! Тогда можно было бы отложить разговор и до лета. Впрочем, зная ее мужа, можно утверждать, что заставить его надолго забыть о работе — утопия… Слава Богу, юристы в курсе всего, это большое подспорье.

А может, и хорошо, что Катя с Андреем ей все рассказали. Это здорово отвлекло от мыслей о предстоящей операции. Одни тревоги на время вытеснили другие… Да и сын изо всех сил стремится скрыть волнение за отца, она-то знала…

— Что ж, ребятки, хорошего, конечно, во всем этом мало, но молодцы, что все рассказали, предупрежден — значит, вооружен. Главное — сейчас ситуация выправляется, виден свет в конце тоннеля. А теперь давайте полностью сосредоточимся на операции. Помолимся, подержим кулачки. А там видно будет. Катя, — неожиданно добавила Маргарита, — спасибо, что вы приехали.

***
— Марго, дай нам посекретничать. Спасибо, дорогая. — Маргарита понимающе улыбнулась и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, а Павел с удовольствием откинулся на подушки и разглядывал видеокассеты. Операция, которая длилась пять часов, благополучно прошла десять дней назад. Пациента уже перевели в роскошное реабилитационное отделение, где его и навестил сын.

— Midsommer murders. Андрюшка, вот спасибо, угодил! А помнишь, как мы смотрели его всей семьёй на даче долгими летними вечерами? Любимый сериал английской королевы, между прочим!

— Конечно, помню, только мы его по-русски смотрели, а тебе сейчас — в оригинале, как заказывал. Как ты, па?

— Ну что, шов болит, конечно, долго ещё будет заживать, спать трудно, но условия здесь как на курорте, множество процедур, отменное питание, словом, реабилитация идёт полным ходом. Однако через три недели уже в Лондон…

— Ну, я пойду, не буду тебя утомлять.

— Погоди, постой. Андрей, я понимаю, тебя Катя ждёт… Марго все меня оберегает, ходит с таинственным видом, словно я дитя малое, хоть ты не дури.

— Отец, может, правда повременить с разговорами? Мама тоже просила меня об этом.

— Ну, ты же меня знаешь, без дела засыхаю. Кино — это, конечно, хорошо, отвлекает от боли и вообще от всего, но я же правда не ребенок. Во-первых, скажи, пожалуйста, — Павел неловко прокашлялся, — Катя по-прежнему с тобой?

— Да, сейчас она встречается со своим университетским профессором, который теперь преподает экономику в Кембридже. А что, ты хотел ей что-то передать?

— Нет-нет. Андрей, скажи… А кто сейчас управляет компанией, раз вы оба здесь так долго, а, как я понял, Кира и Саша тоже в разъездах? Конечно, международное развитие "Зималетто" — это прекрасно, но…

Андрей усмехнулся:

— Хочешь знать, кто остался в лавке? Не волнуйся, па, Малиновский, как ни странно, прекрасно справляется, он очень посерьёзнел в последнее время. Я бы даже сказал, заматерел. К тому же я временно привлек ещё одного надёжного человека и грамотного специалиста на позицию финансового директора, так что все под контролем. Мы все время на связи. В конце концов, Кате тоже нужен отпуск после показа, хотя это отпуск скорее по Энгельсу — смена деятельности.

Павел примиряюще поднял руку и тут же поморщился: шов от операции давал о себе знать при резких движениях. Андрей дёрнулся, но отец остановил его:

— Все в порядке. И спасибо за видео, показ был грандиозным, и, кстати, твою помощницу не узнать — так она похорошела. Кстати, скажи, сынок, а Катя… — Павел замялся. — Прости за неловкий вопрос, просто Марго мне ничего не говорит. В общем, Екатерина… Валерьевна… Она в этой поездке с тобой только в качестве личной помощницы или…

— Или, — Андрей расплылся в довольной улыбке, но не спешил ничего пояснять.

— Значит, я все правильно понял, — усмехнулся Павел. — Надеюсь, что вы с Кирой расстались как цивилизованные люди и что компании в итоге ничего не угрожает.

— Расстались цивилизованно, насколько возможно, а если ты имеешь в виду, не намерен ли теперь Сашка забрать свои акции, то в ближайшее время у него другие планы.

— Да, Марго намекнула, но опять же темнит, видимо, чтобы меня не волновать. Откровенно говоря, Андрей, от того, что все носятся со мной как с писаной торбой, не то чтобы мне было сильно спокойнее, скорее наоборот.

— Па, мы все тебе подробно расскажем, обещаю. Но, хотя я и взрослый мальчик и президент компании, я не хочу в этом вопросе идти против мамы, поскольку пообещал ей пока повременить. А мама в данном вопросе — твоего здоровья — имеет право решающего голоса, согласись?

— Да уж, и не поспоришь… Я и сам не хотел бы с ней ссориться, тем более сейчас… Ладно, интриганы и заговорщики, вернёмся к этой теме через месяц.

***
После совместной многодневной беготни по Лондону ноги гудели, а голова кружилась, и, войдя в номер, Катя тут же скинула ботинки и пальто, бросилась в кресло и закрыла глаза. Андрей вбежал следом, опустился на корточки, взял ее за руки:

— Жива?

— Почти.

— Мы столько всего успели, а сколько ещё впереди… Завтра званый ужин…
Катя слегка нахмурилась и потерла лоб:

— Угу…

— Кать…

— Да?

— Все хорошо?

— Конечно, — она храбро посмотрела ему в глаза и постаралась вложить в голос побольше бодрости.

Андрей задумчиво заправил ей прядь волос за ухо, потом уселся на пол сбоку, положил ее вытянутые ноги в тонких колготках на свои и начал неторопливо их массировать. Потом притянул одну из них к себе, пощекотал пятку и нежно поцеловал в щиколотку. Катя не выдержала и ахнула, рассмеявшись.

— Катюш, так дело не пойдет, — ни на минуту не прекращая манипуляции с ее ножками, продолжил он. — Чужие мысли, увы, читать не умею, талантами Амуры не обладаю, сам догадаться, что не так, ни за что не сумею. Давай договоримся, что попробуем все обсуждать, проговаривать вслух, словами, через рот?

— Да с чего ты взял, Андрюш… Я просто устала.

— Каать…

— Ну хорошо. Не просто. Во-первых, через  несколько недель уже разговор с  Павлом Олеговичем. Меня беспокоит, как он себя будет чувствовать от таких новостей, ну и, конечно, было бы обидно, если бы он в итоге, после всего, решил лишить тебя должности.

— Кать, я тоже волнуюсь, но ведь мы уже максимально продумали разговор, во всех деталях. И про должность я тебе много раз говорил: зная отца, он соберёт совет, а там уж видно будет, он так это важно, главное — чтобы компания к тому времени оклемалась. Сейчас подписали контракт, с чистой совестью приедем в Москву, разберемся, что к чему, а через месяц прилетим в Лондоне ещё раз, так к разговору с отцом у нас на руках уже будут все новые данные. Послушай, мы же вместе, и мы готовы, и с каждым днём аргументов у нас все больше: блестящий показ, успешное развитие пражского филиала, Зорькин приумножает капиталы, подписаны лондонские контракты, вернёмся — Ромка поедет в командировку по франшизам… Да и мама в курсе, что нам на руку, и, похоже, уже свыклась с ситуацией за это время, а вы с ней уже вполне мило общаетесь…

— Да, это правда, она даже сделала комплимент моей внешности и порекомендовала пару бутиков и один салон…

— Вот видишь. Да это же просто прорыв! Но чувствую я, Екатерина Валерьевна, что предстоящая беседа с моим отцом — не единственная причина ваших переживаний.

Катя замялась:

—  Просто…  меня утомляют все эти светские рауты, на которых ты как рыба в воде. Думаю, мне ещё надо привыкнуть…

— Но ты же прекрасно держишься, поверь мне! — горячо перебил Андрей. — Естественно и с достоинством.

— Спасибо, рада, если это так выглядит и если ты сейчас говоришь, не чтобы меня утешить. Но опыт у меня пока невелик, да и человек я домашний, поэтому даётся все это мне пока, честно говоря, нелегко. Хотя, когда удается параллельно удачно провести переговоры…

Тут уже внезапно помрачнел Андрей — и так и замер, как статуя, в обнимку с Катиной ногой.

Катя усмехнулась и щёлкнула пальцами перед его носом:

— Кажется, мой черед спросить, что не так, Андрюш.

— А? Что? Да нет, все отлично, ты блестяще провела переговоры.

— Мы провели, Андрей.

— Конечно, мы. Но именно ты окончательно очаровала обоих партнёров…

— Как-то ты это без особого восторга говоришь.

— Ну почему, ты молодец…

— Нет, так нечестно. — Катя подалась вперёд и игриво взъерошила его шевелюру. — Правило все проговаривать ртом работает в обе стороны, иначе — двойные стандарты. Что не так, господин президент? Признавайтесь, живо!

Андрей тяжело вздохнул и виновато признался:

— Каюсь, Кать, старый демон ревности снова вцепился в меня, как спрут.

— Ты неисправимый собственник! — хихикнула Катя.

— Но дело не только в этом, Кать. Я уже смирился, что ты постоянно в мужском обществе: Коля, Жюльен… Сегодня же меня напугало другое — они все смотрели на тебя восхищёнными глазами, и мне стало страшно: вдруг вот прямо сейчас ты, такая замечательная, самодостаточная, умная и прекрасная, поймёшь, насколько я тебя недостоин, и выберешь кого-то из них?

— Не может быть! — Катя недоверчиво посмотрела на него. — Я так надеялась, что мы дарим друг другу уверенность в себе, а сами ещё полны страхов! Как ты мог вообще такое подумать?

— Кать, но ведь если такое случится, я должен буду тебя отпустить…

— Не дождешься. Тоже мне, умная Эльза, — хмыкнула Катя. — Между прочим, я тоже напугана, Андрей Палыч. Видите ли, здесь, в лондонской тусовке, слишком много призраков вашей прошлой жизни. Да, я все понимаю, это неизбежно, но пока у меня такое чувство, будто все они на меня так смотрят…

— Как на мою девушку, потому что именно так я тебя всем и представил.

— С завистью, сочувствием и непониманием — или мне кажется? Словно мысленно считают, долго ли я продержусь…

— Кать, во-первых, не знал, что ты читаешь по взглядам. Не факт, что все они думают именно так. Во-вторых, да ну их всех. Да, боюсь, никто не верит, что я так изменился, и моя репутация бежит впереди меня, так что мне придется ещё многое доказать…
И я прекрасно понимаю, что ту же Изотову тебе было не очень приятно видеть, да и мне показалось: вдруг она что-нибудь выкинет? Но вроде она угомонилась, говорила о помолвке, о выгодном контракте…

— Да, я рада, что у нее все хорошо, — искренне улыбнулась Катя. — И я понимаю, что модели были, есть и будут вокруг…

— Да, вокруг, Кать, но тебе совершенно не стоит по этому поводу беспокоиться...

— Равно как и все наши деловые партнеры и друзья мужского пола, Андрей, — запальчиво перебила Катя чуть хриплым голосом. — Тоже вечно будут вокруг, и тебе тоже не стоит по этому поводу беспокоиться.

— Твоя взяла, — прошептал Андрей, целуя ее коленки, потом быстро увлек ее за собой на пол, и слова у обоих наконец иссякли.

Отредактировано Бинош (04-04-2024 20:45:32)

Спасибо, Кип!
Надеюсь, в следующей главе многие противоречия снимутся. Ну или нет
По крайней мере, я постараюсь расставить нужные акценты и убрать неувязки. А получится или нет — не мне судить. Главное — я получаю большое удовольствие от процесса

Отредактировано Бинош (04-04-2024 17:54:13)

Наверное, надо добавить это в текст.
Добавила реплику Андрею, разовью это в следующей главе. Кип, спасибо, что указала на это, а то я действительно немного запуталась)

Отредактировано Бинош (04-04-2024 18:50:02)

Мой косяк — нечётко написала. Подредактирую.
Да нет, все в порядке, просто столько всего вложила важного для себя в эту главу, и досадно, что непонятки со временем...

Глава 35. Предчувствие лета
3 июня 2024 г. в 04:30
Примечания:
Дорогие, большое спасибо, что еще помните и ждете! Следующая глава наверняка будет последней.❤
*** Ольга Вячеславовна никогда не думала, что в ее возрасте что-то способно ее не просто удивить, но и взволновать. В ее — страшно сказать! — шестьдесят с небольшим, с ее, как говорили в тостах на праздниках, “мудростью и жизненным опытом”, с этой ее извечной рассудительностью, привычкой твердо стоять на земле и во всем полагаться только на себя — и вдруг поймать себя на неуверенности, рассеянности и глупых мечтаниях! Стыд, да и только!  Самое смешное, что завертелось все, оказывается, ещё летом. Просто совсем эта история забылась в общей суете. Странно, что здесь, в тихом звенигородском пансионате, вдруг все это всплыло, да ещё и заставило ее смущаться, как девчонку, что совсем уж неуместно в ее-то годы… А началось все с того, что в соседнем номере было слишком шумно: пели и играли на гитаре. Репертуар приятный — Окуджава, Визбор, Городницкий, — навевает воспоминания о молодости… Но уснуть невозможно, а спать пора, и никакие капли не помогают, так что приходится быть ворчливой занудой. Переоделась из халата в спортивный костюм, вышла в коридор и, набравшись храбрости, постучала в соседнюю дверь. Открыл пожилой человек с блестящей лысиной и в очках для близорукости, из комнаты донеслось: “Слав, что, за нами пришли, плохо себя ведём?”  — Добрый вечер! — весело приветствовал ее Слава.  — Здравствуйте… Вы уж извините за беспокойство… Дело в том, что я ваша соседка, живу за стеной…  — О, это судьба! Что ж вы стоите, проходите скорее, вы нам просто необходимы, так сказать, для кворума. Вить! К нам соседка.  — Ай-яй-яй, так я и знал! Мы, наверное, вам спать не даём, навели тут шума! — в предбаннике показался худой, поджарый мужчина с небольшой бородкой и гитарой наперевес, по всей видимости, обладатель тенора, доносившегося из-за стены. Разглядев ее, он ахнул, картинно приложив руку к сердцу. — Ольга! Вы ли это?  — Виктор? — рассмеялась Ольга Вячеславовна и покачала головой. Ну и совпадение!  Дело в том, что в июле ей позвонил незнакомый мужчина, спросил Олю, назвался старым знакомым, долго и очень интересно рассказывал про свои горнолыжные поездки, путешествия, материалы, над которыми сейчас работает (он оказался журналистом). Лишь часа через два в процессе разговора выяснилось, что Виктор — так звали звонившего— всё-таки ошибся номером: он звонил другой Ольге, с которой не общался уже несколько лет. Но разговор шел настолько легко и непринужденно, что даже жалко было вот так его закончить. Поэтому договорились встретиться и поужинать вместе. Виктор Петрович пригласил Уютову в очень уютный восточный ресторан, где время пролетело так же незаметно. Потом они созванивались довольно часто и даже однажды ходили вместе в театр. Виктор Белов оказался вдовцом, при этом отнюдь не утратившим жизнелюбия и азарта. Он выглядел очень молодо, катался на горных лыжах, пел и играл на гитаре и даже участвовал в конкурсе романса. Ольга Вячеславовна словно была старше его, хоть все было и наоборот. Она чувствовала себя уставшей от жизни, не ждущей от нее никаких сюрпризов, а может, и не заслужившей их. Тень мерцающего мужа — чемодана без ручки, который все эти годы был где-то далеко, а словно и рядом, — словно не отпускала ее, не давала ощущения внутренней свободы и радости. Конечно, Милко и “Зималетто” стали всей ее жизнью, и, когда она рассказывала Виктору о них, в глазах ее загорались игривые огоньки, что было ему весьма по душе.  Ещё одно удивительное совпадение: оказалось, что у Белова тоже внуки в США, и он как раз собирался их проведать на Рождество: в отличие от Ольги Вячеславовны, у него с визой было все в порядке.  А осенью как-то их общение постепенно сошло на нет: Уютова ушла с головой в работу, на звонки отвечала коротко, встречаться не было времени, да и ни к чему это все, как ей казалось: ушло ее время… Потом и Белов был в разъездах, то по России, то в Штатах, и вовсе перестал звонить, и она была уверена, что вся забавная история их знакомства совершенно забылась. Оказалось, нет: Виктор, познакомив ее с другом Славой и его женой Ларисой, долго уговаривал ее попробовать чудесного итальянского вина с сыром, утверждал, что это судьба и что якобы у него в январе пал смертью храбрых телефон вместе со всеми контактами… В результате не только обменялись номерами заново, но и ходили вместе в столовую и на прогулки, а в конце отпуска Виктор твердо поклялся отвезти ее домой самостоятельно, на своей машине. Мечтательное настроение Уютовой по возвращении не укрылось от Милко, женсовета и даже Малиновского, однако она ничего не объясняла, пока однажды Виктор Петрович не приехал ее встречать к “Зималетто”, дав всем в отсутствие части топ-менеджмента новую пищу для досужих разговоров.  Возвращение Кати и Андрея лишь подлило масла в огонь. Девушки шушукались целыми днями, приставали к Кате, не слушались окриков Милко и Уютовой, так что пришлось Жданову собрать их всех в конференц-зале и строго сообщить, что да, они с Катей теперь вместе и встречаются, но что нет, это не должно препятствовать общей слаженной работе, скорее наоборот!  Прежде чем сменить Малиновского, отпустив того в месячное турне с франшизами, Андрей пригласил друга провести выходные вместе на его даче. Вчетвером, точнее, впятером: он сам, Катя, Ромка, Жанна и Мишка. Предложение было с радостью принято, и уже по пути на дачу Андрей с хитрой усмешкой сообщил Кате, что у него есть прекрасная идея для совместного досуга. С удовольствием понаблюдав, как она краснеет, Андрей заговорщицким жестом указал на бардачок. Открыв его, Катя растроганно улыбнулась, разглядывая диск. “Гордость и предубеждение”.  — Не может быть! Неужели ты готов пойти на такие жертвы и посмотреть весь сериал?   — Вот сейчас обидно было. Мне, между прочим, даже интересно будет сравнить с фильмом. С ним ведь у нас теперь особые ассоциации.  — Ну а Малиновский?  — А Малиновский вообще в восторге от него, представляешь? Конечно, он украсит просмотр своими фирменными шуточками, не без этого… Но они будут с Мишкой, так что захватили ещё какие-то мультики.  — Ну тогда и без боевиков мы вас не оставим, куда деваться, — рассмеялась Катя.  В итоге получился настоящий семейный кинотеатр: успели посмотреть и обсудить не только “Гордость и предубеждение”, но и “Мадагаскар”, и даже “Мистер и миссис Смит”. Катя и Жанна быстро нашли общий язык, пока мужчины рубили дрова и разжигали камин. А еще Кате очень понравилось возиться с Мишкой, болтать с ним на разные темы, играть в слова. А ещё все вместе играли в настольные игры, гуляли и, конечно, готовили и поглощали пищу. Мишка каждый день вырубался прямо на диванчике, после чего взрослые его укладывали и предавались иным, не менее приятным занятиям. Здесь в эти выходные все были абсолютно счастливы. Андрей все не верил, что Валерий Сергеевич так просто отпустил Катю; не то чтобы тот был рад, но он, похоже, после Англии уже просто махнул рукой. Елена Александровна все твердила ему,что дочка выросла, он вздохнул, но не удержался и во время ужина в честь Катиного приезда, на который зазвали и Андрея, поговорил с ним по душам, спросив с солдатской прямотой о его намерениях. Услышав в ответ, что намерения самые серьезные, он хотел было что-то добавить, но лишь смущённо кашлянул и больше тему не поднимал. Сейчас на даче царила абсолютная идиллия: Андрей наблюдал, как Катька ладит с Мишкой, и ему легко было представить себе здесь их собственную семью. Детей… Никогда раньше он не задумывался об этом, а теперь понял, что совсем даже не против, а очень даже за. Несмотря на шум, ответственность и прочие трудности… в большом доме хорошо большой, веселой, шумной семье, вот как сейчас здесь… Ну или в другом доме, их собственном, где они все сделают по-своему… Интересно, а Катька вообще хочет детей? Может быть, не сейчас, а попозже? Надо будет с ней об этом обязательно поговорить. Но впереди ещё разговор с отцом, отчего по-прежнему покалывает сердце… Примерно через месяц снова в Лондон, до этого предстоит ударно поработать…   *** Саша недоумевал, почему позволил нацепить себе на голову это дурацкое полотенце, но решил, что сопротивляться поздно: пусть Крис оторвётся по полной, а он во всем ее будет слушаться, молча повиноваться, плыть по течению, все равно хуже уже не будет. Дикая, изнуряющая жара. Целительница долго держит руки над его головой, производит некие пассы, наконец вещает грудным голосом на местном наречии, переводчица переводит на французский:  — Изгони демонов. Слишком много демонов в тебе. Нет твоей вины, помни. Твой отец был болен, его одолевали свои демоны, не забирай их себе, отдай океану. Вижу унижение… Тебя унижали в детстве, теперь ты унижаешь других. Но отец любил тебя. Он просто не смог справиться со злом. И ты сам тоже не справишься. И я бессильна.   Повисает длинная пауза, потом целительница бормочет что-то ещё, переводчица продолжает:  — Она говорит, что не сможет вылечить тебя, она может лишь уменьшить боль. Она говорит, что ты должен пойти к Лалла Шафия. Она, может быть, сможет вылечить тебя. Она говорит, что она ждёт тебя.   — Кто меня ждёт? — невольно проворчал Воропаев: происходящее окончательно стало похоже на сюр.  — Лалла Шафия, святая целительница на вершине холма. Ты должен пойти туда. Подняться, не останавливаясь, на холм в полдень, в самое пекло*.   — Прямиком из ада перенестись в рай? — саркастично усмехнулся Саша.  — А что там, на вершине холма? — не удержалась Кристина, стоявшая рядом.   — Лалла Шафия, умершая больше ста лет назад: её могила может избавить его от демонов. Если сейчас отправиться в путь, как раз успеете.  — Спасибо большое, тогда в путь. Одного тебя, братец, я не отпущу, и не надейся. Водой мы уже запаслись, так что…  — Ты точно чокнутая, сестричка. Что ещё за Лалла Шафия? Я знаю только Лаллу Рук* [Восточная красавица, героиня романтической поэмы Томаса Мура, на русский язык ее перевел В. Жуковский].   — Как, Сашенька, неужели есть хоть что-то, чего и ты не знаешь? Как такое возможно? Ну вот и представится шанс узнать…  — Ты предлагаешь пообщаться с чужой могилой и тем самым исцелиться? Ладно, пожалуй, ты права: если пойду один, мой цинизм может все опошлить. А ты умеешь открывать сердце новому, авось прокатит…  — А вот сейчас, дядька, даже не стану с тобой спорить: поберегу силы для восхождения.  — Отступать некуда, только ещё раз обещай, что все это останется между нами. Даже Киру избавь от подробностей.  — Мы уже об этом говорили, дважды повторять не стоит. Молчим и идём. Вперёд и вверх.  — Угу. Улыбаемся и машем.  *** Весь этот месяц, пока Андрей, Катя и Коля ударно работали, Роман мотался по городам и весям необъятной родины, то украдкой прилетая на выходные к своей новой семье, то вытаскивая ее с собой, воспользовавшись каникулами Мишки и небольшим отпуском (о чудо!) Жанны. Было непросто, но главное — естественно и легко. Не нужно было играть, притворяться, что-то из себя строить. В компании Белки и ее сына он чувствовал себя самим собой — и чувствовал, что его принимают ровно таким. Через месяц он наконец вернулся с весьма радужным отчетом, и почти сразу Андрей с Катей засобирались в Лондон, тем более что Марго позвонила им и заверила, что Павел, по ее мнению, “уже готов к разговору”. Ромка пошутил, что его уже притомили эти их со Ждановым “рокировочки”, но спокойный как удав Зорькин, напротив, успокоил его, что мобильность и гибкость — залог прочности системы. “Ладно, езжайте с Богом, ребята, компания в надёжных руках, чай, не впервой. Но пасаран!” — выдохнул Малиновский. Ответственность его больше не пугала, даже бодрила.

  ***
Павел сидел в мягком кресле и внимательно изучал все бумаги. Андрей и Катя сидели напротив, потупившись. Уже минут десять царила напряжённая тишина, после того как они по очереди рассказывали ему все, что случилось в “Зималетто” за последние полгода.  Наконец Андрей прервал молчание:  — Как ты себя чувствуешь, па?  — Нормально, — чуть резко ответил  Павел и медленно поднял глаза на сына:  — Я одного не пойму, Андрей: почему ты мне сразу ничего не сказал?  — Боялся, что меня сразу снимут, не разобравшись, воцарится Сашка и погубит компанию, потому что ему на нее плевать. Но я был неправ, надо было сразу же поговорить с тобой. Я постоянно ощущал этот дамоклов меч Сашкиных угроз и совершал ошибки… И я так боялся разочаровать тебя, ведь ты с самого начала голосовал за Сашку…  — Да, я думал, что Сашка рассудительнее, а ты авантюрнее, и действительно боялся доверять тебе компанию…  — И все же доверил на свою голову…  — Андрей, все ошибаются, но вот врать и обманывать акционеров, да ещё и втягивать в это помощницу явно не стоило.   — Прости меня, пап.  — Павел Олегович, простите нас.  — Знаете, молодые люди, признаюсь, с одной стороны, я просто в бешенстве. Сначала от меня и от других все скрывали вы втроём с Романом. Потом уже вообще все скрывали все только от меня: берегли, поскольку у меня больное сердце, видите ли. Тоже мне, конспираторы. С другой стороны, мне горько: раз ты так все скрывал от родного отца, боялся заговорить, значит, что-то я где-то упустил, где-то пошатнулось доверие между нами… Ведь я понимаю, что компанию ты любишь и знаешь, да и про Сашу я понял, что в чем-то заблуждался на его счёт… Впрочем, мне тут звонила Кристина, возможно, и Саша сможет обуздать свои страсти… Ну ладно, вернёмся к нашим делам. Очень неприятно, конечно, когда тебя ставят перед фактом, причем когда это касается дела, на которое положил жизнь и здоровье, извините за пафос. — Павел прочистил горло. — Конечно, радует, что в этих экстремальных условиях вы взяли дело в свои руки и постарались исправить ошибки и реализовать-таки свой смелый план. Я должен ещё раз внимательно изучить все документы, поговорить с юристами. Ты знаешь, я не такой рисковый, как ты, авантюры не мой метод, я более консервативен, но если вам удастся задуманное, то, конечно, компания выйдет совершенно на иной уровень. Чуть не погибнув, правда… Мда. — Павел ещё немного помолчал и как бы нехотя добавил: — Кстати, спасибо за лондонские контракты. Насколько я понимаю, вы оба прекрасно провели переговоры.   Павел звучал суховато и сдержанно, видно было, что он очень старается сохранять объективность и дипломатичность. Признаться, ему очень хотелось порасспрашивать Андрея про Катю наедине, да и Кате сказать что-нибудь напутственно-ободряющее, как он любил, но пока ещё он считал необходимым выдержать паузу — и в воспитательных целях, и потому, что ещё был сердит.

  — Ну, пожалуй, это все на сегодня. В общих чертах картина ясна, вернёмся к разговору через несколько дней. Я немного устал.  В коридоре Марго, которая слышала каждое слово, показала ребятам большой палец и стала их расспрашивать про показ в Праге, который готовила Кира.   *** Наступил май, уже скоро должны были прилететь Милко с Ольгой Вячеславовной и моделями, а Кира ещё не была уверена, в каком помещении устраивать торжество. Перебирала разные варианты, но ни один до конца не устраивал. Вдруг однажды утром в ее офис позвонили, и она услышала знакомые бархатные нотки:   — Ну здравствуй, сестрёнка! Я слышал, ты у нас молодцом, организуешь показ в июне? С местом уже определилась?  — Сашка! — Кира была действительно рада его видеть. Воропаев выглядел весёлым, энергичным, глаза горели. — Как же здорово, что ты приехал! Крис говорит, поездка в Фес пошла тебе на пользу?  — Ну, часть бесов из меня успешно выгнали, вряд ли всех, сама понимаешь , я — это я, но, по крайней мере, жить стало легче, да и ненависти поубавилось. Мир уже не кажется настолько отвратительной штукой. Так что там с показом? Помощь нужна?  — Вот таким ты мне нравишься, братец. А что, у тебя есть связи в Праге?   — Город я знаю неплохо, чешский тоже, а насчёт связей посмотрим. Кстати, твой Никита звал меня к себе в девелоперский бизнес, он здесь отлично раскрутился.  — Вы уже и с ним успели пообщаться?  — Я многое успел и многое ещё планирую, так что используй меня в хвост и в гриву.  — Да вот, честно говоря, не могу пока выбрать место для показа. Тем более что тут все надо бронировать сильно заранее, а я до последнего не была уверена в том, что удастся это реализовать…   — Погоди, но зачем устраивать в Чехии показы на территории бывших заводов, когда можно арендовать дворец, к примеру, Тройский замок? Островок Италии в Праге? Барочный шик?  — Сашка, ты с ума сошел? Это же наверняка дико дорого, да и занято на год вперёд.  В глазах Саши забегали знакомые чертики.  — А вот это я и собираюсь разузнать. Дай мне пару дней, я все устрою.   Расцеловав ошарашенную Киру, он вышел на улицу и радостно потер руки.  Кажется, он знал, как помочь сестре и “Зималетто”. А может, и самому себе.

Лебедь из пепла
Хронофантастика, AU, психология

Работа написана под сильным влиянием и с использованием основного сюжетного хода замечательного канадского сериала «Быть Эрикой», но это не кроссовер. Подробности скоро поймете сами)

Пролог

Очень длинная ночь. Теплая, храбрая, счастливая. Ночь, когда Федор героически спас Машу, а она его поцеловала, а он на радостях бухнулся прямо на землю рядом с мотоциклом.
Коварная, лживая, жестокая ночь. Ночь, когда Вика не помирилась с Ромой и продолжила свои сексуально-шпионские игры с Воропаевым.
Страстная, легкомысленная ночь. Ночь, когда Андрей в отсутствие Киры потерял голову от Валерии Изотовой и увез ее из “Зималетто” прямо домой, на кровать, над которой нависала фотография радостной невесты…
Безнадёжная ночь. Ночь, когда подполковник Пушкарёв так и не дождался свою дочь домой. Она закончила работу, отправила отчет в банк и устроилась прямо на столе в каморке, а за стеной доносилась однообразная мелодия и горели свечи. Много свечей.

«Я лежу в офисе. Уже поздно, без пяти два. У Андрея свидание с одной из этих длинноногих моделей, они в его кабинете, вдвоем. Играет музыка: они, наверное, танцуют. А мне Андрей Палыч запретил выходить из кабинета, чтобы я не нарушила их… идиллию…»

Захлопнув дневник, Катя спрятала его под голову и провалилась в беспокойный сон. Ей снилось, что она долго брела по пустыне, измученная жаждой, и вдруг увидела впереди какую-то фигуру, но кто это — разобрать не было возможности, все было словно в тумане, дымке. “Так дымно, что в зеркале нет отраженья”. Дико хотелось пить и мучительно не хватало воздуха. Она задыхалась, пыталась что-то сказать, но не получалось… Дым словно обволакивал ее, уносил с собой, лишал последней энергии…

Это была очень страшная ночь.

Глава 1. Девочка, которая выжила
Потапкину после коньяка сладко дремалось под монотонный голос комментатора: круглосуточный спортивный телеканал вещал без остановок и перебоев. Было крайне досадно, когда в это равномерное гудение вдруг врезался громкий, неприятный, навязчивый звук. Что за чертовщина, авария, что ли, на ринге… Или на поле… Или где там… Разлеплять глаза не хотелось, но пришлось. Дошло, что к чему, не сразу. «Ешкин кот, сирена!» Сон мгновенно испарился. Сергей Сергеич рефлекторно дернулся к лифтам, но понял, что электричество  автоматически отключилось. Так, что дальше? Пожарные, конечно. Где же горит? Неужели конкуренты подожгли мастерскую Милко? Вот ведь работенка, а думал, спокойный объект… Хорошо хоть ночь на дворе, людей нету в здании, кроме него. Зато снаружи, когда подъехали пожарные машины, уже столпились какие-то криминальные и светские репортеры.

Мобильный у  Жданова трезвонил бесконечно и наконец вырубился, так что никакая Кира уже не могла обломать ему кайф. Но когда они с Лерой наконец почти провалились в дремучем в объятиях друг друга, тишину вдруг настырно разрезал городской. Проклиная невесту, которой неймется даже глубокой ночью в другой стране, Андрей хотел было выдернуть шнур, но, одной рукой по-прежнему крепко обнимая Изотову, другой рефлекторно ответил, тщательно демонстрируя угрюмый и заспанный голос. Пусть Кире будет стыдно.

Потапкин истошно заорал в трубку:
— Андрей Палыч, катастрофа, горим! ЧП! Пожарные здесь, но с техникой проблемы: окна-то «Зималетто» высоко, у пожарников лестница только до двенадцатого этажа дотягивает, а нужен же восемнадцатый!

Андрей мгновенно вскочил и застонал, прикусив зубами язык. Лера дернулась и села на кровати, растерянно хлопая глазами:
— Что случилось, Андрюшенька?
— Потапкин! Але! Спокойно! Нужен срочно вертолет, понял? Звони в МЧС!
— Так они уже сами вызвали! Нужный агрегат один на всю Москву, сейчас на другом вызове! Ждем!
— Что значит один, я не понял? Какого черта, я спрашиваю?
— Да вы не волнуйтесь так, Андрей Палыч: главное — нету никого в офисе, а то бы все оказались погребены заживо…
— Типун тебе на язык, Потапкин! — Андрей судорожно натянул джинсы и свитер. Лерочка обвила его руками, словно лиана, он вскочил как ошпаренный. Какая-то неприятная мысль свербила мозг, но ухватить ее не удавалось. — Ну вот что. Вертолет нужен срочно, промедление смерти подобно. И я достану его, ты понял?
Швырнув трубку, нервно заходил по комнате, взъерошил волосы. Пытался вспомнить. Отца беспокоить было нельзя, но, кажется, имелся выход на его друга из особых структур. Обращаться только в экстренных случаях. Этот как раз такой. Дозвонился почти сразу: эти люди, похоже, бдят круглосуточно. Обещал быть у здания через двадцать минут.
— Лера, родная, собирайся в темпе.
— Среди ночи? Жданов, ну ты и свинья. Вот возьму и на работу тогда не выйду, будешь знать.
— Цигель, цигель, милая, «Зималетто» горит! Еще немного — и никто ни на какую работу не выйдет!
Изотова взвизгнула, но он прижал палец к губам и лишь указал ей на одежду.
— Ну, ты же модель, прояви профессиональные навыки, оденься пулькой, я в тебя верю. Ну не куксись, вместе поедем, по пути тебя высажу.
— Андрюша, — дрожащими руками натягивая на себя белье, закричала Лера, — это же свечи, помнишь? Их там много было, а мы убежали, — еле сдавливаемые рыдания рвались наружу.
Жданов и сам давно это понял, но старался не давать хода чувству вины — иначе не смог бы действовать. А женских слез и вовсе не выносил. Но пришлось слегка погладить ее по голове и чмокнуть в губы.
— Кончай реветь, личико распухнет. Да, шеф компании потерял голову и проявил преступную халатность. Напрочь забыл обо всем, в том числе и о свечах. Потому что нельзя быть на свете красивой такой. Радуйся, что ночь на дворе, людей не было. И кстати: ты же умная девочка, про свечи никому не слова, поняла? Ни тебе, ни мне лишние проблемы не нужны. Поехали. — Ромка точно будет молчать, но ни Кира, ни Воропаев, ни родители, ни конкуренты ни в коем случае не должны пронюхать о причинах пожара. Иначе ему конец.
Всю дорогу до дома Леры и потом до «Зималетто» его не оставляло какое-то тревожное чувство. Словно он упускал что-то важное, что-то главное. Словно строгий экзаменатор, ухмыляясь, задает ему вопрос, а ответ вспомнить невозможно, хотя он где-то на поверхности, где-то рядом.
Подъехав к зданию, у нужных окон которого уже кружил вертолет, Андрей понял, что шансов замять историю угрожающе мало: несмотря на ночь, у входа толпились какие-то криминальные и светские репортеры — среди прочих он с ужасом узнал вездесущую Леночку Шестикову, подругу Киры. Ее из ночного клуба вызвонил приятель, работающий в «Дорожном патруле», и упустить такую сенсацию Леночка, конечно, не могла.
В кабинете Жданова, как обнаружили пожарные, свеча упала, загорелся стол, в компьютером случилось короткое замыкание, потом огонь переметнулся на ковровое покрытие. Из-за дыма они не сразу увидели дверь в конференц-зал и еще одну, совсем близко. Огонь уже подступился к ней, готовый перекинуться в соседнюю комнату, но они едва успели его потушить — буквально в последний момент. Какой-то странный звук внезапно вторгся в привычную картину тушения. Пожарный постарше не сомневался: это человеческий кашель. Кто-то был в этой комнате! И прямо сейчас задыхался от дыма. Счет шел на минуты. Действительно, за дверью, в этой кладовке у кабинета, прямо на столе свернулась калачиком девчушка, и ее тело содрогалось от удушливого кашля. Выругавшись, пожарный быстро достал носовой платок, намочил его и набросил ей на лицо. Запасных противогазов не было. Отдал бы свой, но лучше поскорее эвакуировать несчастную отсюда. А из вертолета сообщить на пост охраны…
Что было дальше, Андрей помнил плохо. Позже всплывало, как покрылся холодным потом, осознав, что за мысль его свербила все это время, как вызвал скорую, как на автомате договаривался с частной клиникой о госпитализации, как отдавал другие какие-то распоряжения, одновременно бессмысленные и необходимые, стараясь выглядеть максимально деловым и собранным и пряча липкий страх куда подальше, наконец поехал в клинику. Уже оттуда, получив заверения доктора, что у Кати сильная интоксикация, но она  придет в себя через несколько часов, решился позвонить ее родителям. Оттягивал до последнего.
А Кате все чудилось, что она зависла между небом и землей, что она всю ночь летала. Оказалось, и правда летала. Проснувшись тогда в каморке среди ночи от кашля, она не смогла ни до конца открыть глаза, ни встать, ни вздохнуть: удушливый запах газа мешал. Она чувствовала, что вот-вот вырубится, а потом действительно куда-то провалилась и очнулась уже в отдельной палате, в специальном противогазе. Первая мысль: хорошо, что успела ночью отправить все отчеты в банк, там ждут их к восьми утра. Вторая мысль: где же дневник? Дневник чудесным образом обнаружился рядом, на тумбочке, как и сумка. За окном уже было светло. Вскоре ей нанесли визит медсестры и врач, а через пару часов, после определенных процедур, разрешили принять первого посетителя.
Андрей смотрел на очень маленькую и очень бледную со странной смесью жалости, неловкости, досады и облегчения. И угораздило же ее остаться ночевать в каморке! И ведь все из-за спасения «Зималетто», срочный ответ для банка завершала. А он в благодарность чуть не уморил эту святую душу. Что было бы, не имей Павел Олегович столько высокопоставленного друга при вертолете, он старался не думать.
— Катенька, как вы? Тсс, не говорите ничего, — Андрей не выдержал и бухнулся на колени. — Я такая свинья, простите меня, пожалуйста! Ушел и не подумал, что вы остались… и не ушли…
— Ну что вы, встаньте. Ну, я же обещала вас не беспокоить, вот и не вышла, — очень тихо и медленно отвечала Катя. — Да вы не волнуйтесь, Андрей Палыч. Я никому не скажу.
— Вы, главное, поправляйтесь скорее. Набирайтесь сил. — Андрей встал и заметно повеселел, напряжение ослабло.
— Врачи говорят, еще сутки меня подержат. Иду на поправку.
— Отдыхайте, не буду мешать, вот вам яблоки, на тумбочке, — Жданов неловко переминался с ноги на ногу. — Родители вас тоже сегодня навестят.
— Они все знают? — вздрогнула Катя.
— Да, я им позвонил. Ваш папа, наверное, рвет и мечет, потребует, чтобы вы уволились. И я его прекрасно понимаю.
Катя лишь легко улыбнулась и покачала головой — уже устала говорить. Андрей попрощался, сжав кулачок.
Катя откинулась на подушки и прикрыла глаза. Достала дневник и ручку.
Какая же она жалкая и невезучая. Жалкая в своей безнадежной любви к начальнику, который вообще о ней забыл и в пылу страсти чуть не спалил родную компанию и ее вместе с ней. Катя Пушкарева, ошибка природы. Объект насмешек. Ходячий калькулятор. Такую можно упрятать в каморку подальше от всех — да там и забыть. Навсегда. Но, к счастью, Катя выжила, ее успели спасти. Бедный Андрей, он так испугался, наверное, винил себя! А родители и Колька, наверное, места себе не находят!
Отложив дневник, Катя провалилась в глубокий сон. Организм постепенно восстанавливался. Потом был плотный обед, звонок взволнованного Кольки, визит родителей: мама все причитала, а отец бил кулаком и повторял: «Ноги твоей не будет больше в « Зималетто» этом!» — а на робкие возражения Елены Александровны, что вот, мол, Андрей Палыч и вертолет добыл, и в клинику бесплатно определил, хмуро отнекивался: грехи заваливает, дешевые понты, сам чуть не ухайдокал девку, а теперь откупается. Но возражал он не очень уверенно, скорее для проформы, по привычке, в душе чувствуя одновременно и страшный гнев по отношению к Катиному шефу, и неизбежную благодарность за спасение единственной дочери. Пытаясь объяснить Валерию Сергеевичу окрепшим голосом, что не может сейчас бросить командира накануне решающего сражения, то есть уволиться, Катя куталась в принесенную мамой любимую бордовую шаль, жевала лучшие в мире мамины пирожки и понимала, что переубедить отца будет непросто.
Когда родители наконец ушли, она вновь задремала, так что не сразу поняла, было ли то, что произошло позднее, сном или явью.
Уже вечерело, и к ней в палату вошел человек, назвавшийся доктором. Правда, без белого халата. Лысый, в черном костюме, глаза слегка косили. Без долгих предисловий протянул ей визитку, на которой значилось:
«Лев, психологическая служба «Феникс».
А потом — адрес и телефон.